За рекой в тени деревьев хемингуэй о чем
Мендельсон М.О. Анализ романа «За рекой, в тени деревьев» Э. Хемингуэя
Повесть «За рекой в тени деревьев» — единственное известное нам до сих пор художественное произведение Хемингуэя, в котором часто упоминается вторая мировая война.
Вскоре после окончания войны немолодой уже полковник американской армии Роберт Кантуэлл приезжает в любимый им с давних пор уголок Италии — Венецию, чтобы провести там несколько дней. Кантуэлла многое влечет в эти края. Он хочет там поохотиться. В Венеции живет его возлюбленная — юная графиня Рената. Наконец, неподалеку от Венеции находится то хорошо памятное ему место, где он был ранен еще в первую мировую войну.
Полковник серьезно болен, у него никуда не годное сердце. Чтобы получить разрешение врача на поездку в Венецию, ему пришлось проглотить очень много лекарств — «столько нитроглицерина, сколько было нужно для того, чтобы. он и сам толком не знал, для чего; для того, чтобы пройти этот осмотр, уверял он себя».
Во всем этом есть очень много знакомого по ранним книгам Хемингуэя. Перед читателями еще один несчастный человек, превосходно осознающий, что ему плохо, а будет еще хуже. Но он воспринимает свою судьбу стоически, не жалуется, а шутит. Кантуэлл часто говорит о пустяках вместо того, чтобы сказать о том, что его на самом деле тревожит. «Он говорил без умолку, стараясь поскорее прийти в себя», — пишет Хемингуэй о своем герое. В эту печальную «игру» включаются и окружающие.
Повесть «За рекой в тени деревьев» в значительной степени выдержана именно в такой манере.
Невольно вспоминается роман «И восходит солнце». Во всяком случае, со времени появления этой книги мы не читали у Хемингуэя таких подробнейших бесед на тему о том, что можно было бы съесть или выпить за обедом или ужином. Вот, к примеру, метрдотель, которого Кантуэлл называет Gran Maestro, решает пойти выяснить, «что у нас сегодня из мясного», чтобы покормить полковника и Ренату.
Дальше следует такой диалог:
» — Выясните как следует.
— Я человек прилежный.
— И к тому же чертовски рассудительный.
Когда Gran Maestro отошел, девушка сказала:
— Он прекрасный человек, я рада, что он тебя любит.
— Мы с ним друзья, — сказал полковник. — Надеюсь, у него найдется для тебя хороший бифштекс.
— Есть один отличный бифштекс, — сообщил, возвратившись, Gran Maestro.
— Возьми его, дочка. Меня все время кормят бифштексами в офицерской столовой. Хочешь с кровью?
— Да, пожалуйста, с кровью».
» — Пожалуйста, милый, — сказала девушка, — пожалуйста, не надо.
— А ты ни о чем не думай. Ни о чем на свете.
Все это написано с присущей Хемингуэю скрупулезностью и тщательно выверено. Нигде нет и нотки фальши. Но снова и снова возникает ощущение, что читаешь что-то очень хорошо знакомое.
С большим мастерством написаны сцены охоты, занимающие в повести значительное место. В беседе с журналистами Хемингуэй как-то сказал: «Я хотел, чтобы прочитанное казалось ему (читателю. — М. М.) пережитым, чтобы у него было такое впечатление, как будто это произошло на самом деле». Впечатление лично пережитого нами и оставляют страницы книги «За рекой в тени деревьев», посвященные охоте. Здесь характерное для писателя богатство очень точных деталей. Вместе с тем ощущается и довольно типичный как раз для раннего Хемингуэя «второй план». Сцены охоты в повести существуют не сами по себе. Мы вскоре начинаем понимать, что, пристально подмечая каждую подробность охоты, Хемингуэй запечатлевает то, что творится в душе его героя. А Кантуэлл напряженно впитывает все происходящее вокруг по причинам, очень сходным с теми, которые определили повышенную чувствительность Ника — героя рассказа «На Биг-ривер» к деталям его трапезы в лесу. Совершенно ясно, что и Кантуэлл, и Ник потрясены до глубины души чем-то тяжким, мучительным, а охота и еда помогают им в какой-то степени отвлечься от беспокоящих их мыслей и ощущений.
Но только ли грозная болезнь заставляет полковника Кантуэлла отдаваться стрельбе на болоте с необычайной даже для такого заядлого охотника страстью?
На первый взгляд кажется, что все дело действительно в болезни главного персонажа повести. Кантуэлл может умереть в любую минуту (и действительно он вскоре умирает). Не потому ли Кантуэлл и его друзья так много «болтают», что хотят избежать разговоров и мыслей о смерти (вспомним, что Джейк Барнс подобным же образом хотел избежать мыслей о своей трагической любви к Брет, а Ник — о военных событиях)?
Было бы неверно, конечно, преуменьшать значение мотива приближающейся смерти в повести «За рекой в тени деревьев» (во время охоты Кантуэлл думает: «Каждый выстрел теперь, может быть, мой последний выстрел. «). А все же нельзя не видеть, что Хемингуэя волнует не просто общечеловеческая тема старости и смерти. В образе Кантуэлла явственно ощущаются приметы времени. Центральный герой книги не только пожилой человек, страдающий от сознания близости конца. Он несчастен и по причинам, бросающим свет на существенные стороны современной жизни США, по причинам, социальный характер которых несомненен. Героя повести терзает важнейшая проблема современности — проблема войны.
В одном из первых эпизодов повести рассказывается о том, как Кантуэлл отправился в Фоссальту, где «он был тяжело ранен тридцать лет назад» и где, узнаем мы дальше, пострадала его «правая коленная чашечка» (любопытно, что сам Хемингуэй был ранен там же, тогда же и так же, как его герой). Полковника влекут в эти места не сентиментальные причины. Он хочет осуществить (и в самом деле осуществляет) символический акт, исполненный для него большого значения. Кантуэлл закапывает в землю на том месте, где его ранило, банкнот, равный сумме, выплаченной ему за медаль, которую он получил, когда был ранен. Иными словами, он отказывается от денег за медаль, ибо война, в которой он участвовал «мальчишкой», для него ненавистна так же, как для Ника Адамса и Фредерика Генри. Каждый из последних двух героев заключил, по характеристике писателя, «сепаратный мир». Надо полагать, что в молодости Кантуэлл не был на это способен, но отрицание им первой мировой войны тридцать лет спустя несомненно.
В повести мы не только находим сцену, свидетельствующую о решительной переоценке героем книги того, что произошло с ним лично в 1918 г. при Фоссальте. Писатель показывает, что полковник склонен теперь рассматривать ту войну в целом как грязное и страшное дело. Нестерпимая и неоправданная жестокость первой мировой войны ясно раскрывается, к примеру, в беседе Кантуэлла с лодочником-итальянцем.
» — В каком году убили вашего брата на Граппе? — спрашивает лодочника Кантуэлл.
— В восемнадцатом. Он был патриот, и уж очень зажгли его речи д’Аннунцио. Пошел добровольцем, хотя его год еще не призвали. Мы к нему и привыкнуть толком не успели, больно быстро он от нас ушел.
— А сколько вас было братьев?
— Шестеро. Двоих убили за Изонцей, одного — на Баинзицце и одного у Карста. Потом на Граппе мы потеряли того брата, о котором я говорю, и я остался один».
Порою полковник вообще весьма отрицательно отзывается о своей профессии. Когда Рената говорит о военной науке: «Какая страшная наука, если только это вообще наука. Терпеть не могу военные памятники при всем моем уважении к погибшим», то Кантуэлл отвечает ей: «Да я и сам их не люблю. Как и дела, во славу которых их воздвигали». Временами герой повести мечтает «бросить свое военное ремесло и быть добрым и хорошим, каким мне хочется быть».
Каково же, однако, отношение Кантуэлла к конкретной войне, которая только что завершилась, к войне, в которой он принимал самое активное участие?
Вспомним, что, по свидетельству Каули, в том большом романе, над которым Хемингуэй работал на протяжении целого десятилетия, начиная с 1941 г., должна была быть показана вторая мировая война. Темы войны 1939 — 1945 гг. писатель не мог, разумеется, обойти и в повести «За рекой в тени деревьев», рассказывающей о послевоенной жизни.
Что же, совершенно очевидно, что полковника не радует многое из того, что случилось в 40-х годах и, в частности, в первой половине этого десятилетия. Он понимает, например, что для некоторых людей вторая мировая война была средством обогащения. Вот почему «в память о войне, а также из настоящей, хорошей ненависти ко всем, кто на ней наживается», Кантуэлл и некоторые его друзья основали шуточный «военный, аристократический и духовный орден», которому издевательски присвоили имя «известного миланского спекулянта — миллиардера, уклонявшегося от уплаты налогов».
Героя книги волнует то, что и после второй мировой войны «толстозадый» генерал Франко продолжает господствовать в Испании. Он выражает надежду, что Франко, подобно Муссолини, еще будет повешен «вниз головой возле заправочных станций». Полковника бесит, что и в самой Италии с фашизмом еще далеко не покончено. Людей с «мордой фашиста» он видит повсюду и относится к ним с нескрываемой враждебностью.
В уста Кантуэлла вложено также немало довольно пространных рассуждений о разных американских военачальниках периода второй мировой войны. Называя известных генералов, он отзывается о них крайне язвительно. Мы читаем, например, что генерал Паттон, «вероятно, ни разу в жизни не сказал правды». Да и вообще, говорит полковник, «после того как человек получит генеральскую звезду или несколько звезд, правда становится для него такой же недосягаемой, как святой Грааль для наших предков».
С возмущением изображена военная деятельность крупного американского разведчика генерала Смита. «Итак, после того, как я имел честь услышать от генерала Уолтера Беделла Смита, как легко будет наступать, — саркастически рассказывает Кантуэлл, — мы перешли в наступление. растянувшись всеми тремя дивизиями в одну линию как раз там, где этого хотели немцы. Не будем поминать лихом генерала Уолтера Беделла Смита. Он не злодей. Он только наобещал с три короба. «.
Крепко достается также Эйзенхауэру и всему верховному командованию союзными экспедиционными силами.
Кантуэлл один за другим приводит факты, свидетельствующие об ошибках американских генералов, об их неумении воевать. Он с горечью вспоминает о напрасных потерях, о том, что по вине командования солдаты попадали в ловушки и т. д. В повести правдиво, в присущей Хемингуэю реалистической манере, запечатлены отдельные эпизоды военных операций в западной Европе.
Все это безусловно представляет интерес. Но постепенно начинаешь осознавать, что восприятие Кантуэллом второй мировой войны сводится главным образом к оценке чисто военных достоинств и недостатков командования. Вот почему весьма критически охарактеризованным американским генералам противопоставляется. Роммель.
Рената не без удивления спрашивает своего возлюбленного;
» — Неужели тебе правда нравился Роммель?
— Но ведь он был твой враг.
— Я люблю своих врагов иногда больше, чем друзей».
Есть в повести места, где осуждена, пожалуй, политическая позиция американской военщины. Кантуэлл, например, думает про себя: «Мне нельзя ненавидеть фашистов. И фрицев тоже, потому что, к несчастью, я военный». Вместе с тем полковник очень тепло отзывается о русских: «. лично мне они очень нравятся, я не знаю народа благороднее, народа, который больше похож на нас» (впрочем, он тут же замечает: «Говорят, это наш будущий враг. Так что мне, как солдату, может, придется с ними воевать»).
Да, кое-что в повести свидетельствует, хотя я косвенно, об известной озабоченности писателя тем, какие цели преследовали правящие круги США, в частности военное командование, во время второй мировой войны. Но Хемингуэй не углубляется в эту проблему. Следует добавить, что со опасности третьей мировой войны и о тех силах в Америке, которые видят в советских людях «будущего врага», упоминается лишь в цитированном только что высказывании Кантуэлла.
Автор повести «За рекой в тени деревьев» хорошо знал, конечно, что влиятельные элементы в США активно готовятся к войне против Советского Союза. Он понимал, вероятно, и то, что американская военщина играет в этом весьма заметную роль.
Что ж, можно только пожалеть, что в повести «За рекой в тени деревьев» все это не нашло достаточно ясного отражения. Вообще тот широкий взгляд на войну, который был характерен для лучших произведений Хемингуэя, в книге этой дает себя знать сравнительно мало. Повесть, основные персонажи которой то и дело возвращаются к историческим событиям 1939 — 1945 гг., оказывается менее содержательной, чем того можно было ожидать от автора только что упомянутого предисловия или статьи в книге «Люди на войне».
Писатель сохраняет свою замечательную способность изображать то, что он видит, с завидной отчетливостью, необычайно рельефно. Но нельзя сказать, что взор его достаточно глубоко проникает в толщу жизни. Чувствуется: что-то мешает ему говорить о только что завершившейся войне во всю силу.
Во всяком случае, многое в повести возвращает автора на старые идейные и творческие позиции, а то и повторяет сказанное им раньше. В книге, в частности, вновь возникает памятное нам по многим из ранних произведений Хемингуэя ощущение непреодолимого трагизма жизни.
Образ Ренаты намечен в повести пунктиром. Его нельзя назвать убедительным. В рассказе о любви стареющего Кантуэлла к юной графине звучат, увы, в прошлом столь чуждые Хемингуэю сентиментальные нотки.
Американский критик умудрился позабыть о тех положительных героях, которые появились в творчестве Хемингуэя в 30-е годы, когда он рисовал борцов против фашизма, людей, исполненных веры в будущее, в победу народа. Как известно, таков, например, Сордо в романе «По ком звонит колокол». С большой силой Хемингуэй запечатлел его гибель. Партизанский вождь не боялся смерти, читаем мы, но «боишься ты или не боишься, а со смертью примириться трудно». И все же Сордо умирал с чувством, что жизнь его не прожита впустую, что он гибнет не зря. Кантуэлл такого чувства лишен.
Эрнест Хемингуэй «За рекой, в тени деревьев»
За рекой, в тени деревьев
Across the River and into the Trees
Язык написания: английский
Перевод на русский: — Е. Голышева, Б. Изаков (За рекой в тени деревьев, За рекой, в тени деревьев) ; 1968 г. — 10 изд.
Полковник Ричард Кантуэлл – старый солдат, всю свою жизнь проживший на передовой. Он сумел выжить в мясорубке двух мировых войн и прошел сквозь пекло гражданской войны в Испании. Он суров и немногословен. Его тело искалечено осколками, а сердце –захлебывается и чихает, как старый лодочный мотор. Но даже испепеляющее пламя войны не смогло выжечь в нем чувства – к той, которая стала для него единственной настоящей любовью, и к Венеции – городу, ставшему для полковника символом этой запоздалой любви.
Доступность в электронном виде:
Один из самых любимых мной романов Хемингуэя.
Поставлю «10», но, это очень субъективная оценка. Многие читатели оценят это произведение достаточно низко, и, по-своему, будут правы. Книги Хэма можно любить, или, нет.
Нет в этой книге ни деревьев, ни реки. Роман про три дня, проведённые в Венеции.
Главный, и, наверное, единственный герой — пятидесятилетний полковник «пехотных войск США». Остальные персонажи схематичны. Вся книга — мысли, эмоции и, главное, воспоминания, «старого солдата». Правда, хотя полковник очень болен, жить ему недолго, и он прекрасно это знает, в душе — он, по прежнему, мальчишка-лейтенант, воевавший под Венецией в Первую Мировую войну.
Три дня из жизни человека. И ни одной минуты из них не потрачено в пустую. Ведь это — последние мгновенья существования, и, будьте уверены, полковник проведёт их как нужно. Ценить маленькие радости жизни он умеет.
Две основные сюжетные линии — любовная, и, параллельно ей, военная — воспоминания героя о разных сражениях.
Вообще, рассуждать о чем эта книга сложно. Слишком о многом придётся написать.
Она — о Венеции. Красивом старинном городе. О Первой Мировой войне, боях в Италии. О любви, которая неминуемо закончится трагически, и, все об этом знают, но, стараются ничем не потревожить счастья двух людей, пусть и кратковременного. О том, как союзники освобождали Францию во Второй Мировой войне. Как по-глупости командования гибли солдаты. Про то, как на чужой крови делали карьеру и состояние. О чести и доблести, о храбрости. И об охоте на уток.
Читал не раз, шикарный роман. Классика реализма.
Но, книга специфическая. Пол-романа герой предаётся воспоминаниям о сражениях, в которых участвовал. Наверное, сейчас, мало кому будет интересно узнать подробности боев за реки в Италии, городки в Нормандии. А для героя — это жизнь, автор — тоже участник этих боёв. Поэтому, впечатлений о войне в книге хватает с избытком. По этой причине, многим читателям книга покажется неинтересной. Как пишет Хэм «о чужой войне слушать очень скучно».
Но, мне эта книга скучной не кажется. Грустная, и, в то же время, добрая и светлая.
Как и во всем творчестве Э. Хемингуэя, главная мысль — «Человека нельзя ничем сломить, если он сам не сдастся».
Проза Автора безусловно хороша. Но по итогу прочтения всегда остаётся тяжесть, грусть, печаль. И всё же его короткие, но сочные фразы, его искренность, сквозящая в тексте, вызывает уважение и признание.
Этот город, воспоминания и любовь, да ещё утиная охота – это последнее и самое замечательное, что есть у полковника в не самый его прятный жизненный момент. Но есть в этом городе то, что полковник не любит – городское кладбище, самое худшее место в городе и где он совсем бы не хотел оказаться. А хотел бы полковник лежать за рекой, в тени деревьев. Или в горах, совсем один.
Мне понравились персонажи, Автор вложил в них душу, как мне кажется. Полковник показан, как человек ушедшего поколения. У него тяжёлый и даже скверный характер, но особенная житейская мудрость. Его жизнь подошла к финалу и каждая его фраза, каждое воспоминание, каждый шаг неустанно твердит нам об этом. Рената очень молода, даже юна, невероятно красива. Автор и показал её такой, какой и должна быть молодость и красота – она должна восхищать и радовать, в ней всё говорит о жизни, о будущем. И грандмаэстро – отличный образец ушедшего времени – настоящий дерижор. И кажется, что когда не станет такого грандмаэстро, Венеция тоже перстанет быть такой, какой её нам показал полковник и Автор.
Всё хорошо в этой книге, кроме ощущений, которые она оставляет после себя: по–осеннему грустно и печально, несмотря на то, что главный персонаж закончил все свои дела, договорился с судьбой и самим собой. Если посмотреть с этой стороны, то его конец кажется даже счастливым.
Прочел «За рекой, в тени деревьев» Эрнеста Хемингуэя.
Стареющий, страдающий от больного сердца полковник армии США, который когда-то был генералом, а потом опять стал полковником, после Второй Мировой возвращается в Венецию. В город, в котором он был молод и, вероятно, счастлив. Здесь он встречается со старинными друзьями, разговаривает с ними, пьет вино, охотится, вспоминает все войны, в которых участвовал, гуляет по улочкам и плавает по каналам. А еще переживает свою последнюю, настоящую, единственную и самую главную любовь.
Проза Хемингуэя — это не про «нравится или не нравится». Не будешь же рассуждать о том, нравится ли тебе есть, пить, дышать, спать. Это что-то теплое, уютное, почти родное. В котором хочется утонуть, закутаться поплотнее. От которого щиплет глаза, когда оно заканчивается. Как говорил один мой хороший товарищ, «такое мог написать только очень счастливый человек».
Эта сила слова, отточенный слог, виртуозные, остроумные диалоги.
»- Я бы выпил чего-нибудь покрепче.
— Мы бережем всю водку на случай, если придут русские.
— Ничего страшного, я уверен, что они принесут свою»
Название романа отсылает к последним словам генерала южан Томаса Джексона в годы американской Гражданской войны. Он был смертельно ранен в сражении при Чанселорсвилле в мае 1863 года. Умирая, генерал Джексон кричал в бреду: «Прикажите генералу Хиллу приготовиться! Отправить пехоту на фронт! Скажите майору Хоуксу…». Затем он замолчал, улыбнулся и тихо сказал: «Мы должны перейти реку и отдохнуть там в тени деревьев».
У каждого есть места, где он был счастлив и куда хотел бы вернуться.
«Женщину теряешь так же, как теряешь батальон, – из-за ошибки в расчетах, приказа, который невыполним, и немыслимо тяжелых условий. И еще – из-за своего скотства»
Война убивает всегда. Даже, если ты ещё жив, ты все равно умер.
И тебе не нужны ни награды, ни деньги, ни карьера. Потому что тебя убили.
Я пока читала мысленно написала минимум два отзыва и они были о ненависти, о любви и чуть об охоте. Но все таки закрыв книгу, я поняла, что эта книга только о смерти и войне.
Перед нами история Полковника от старины Хэма. Полковника, ведущего себя не как полковник, а как целый генерал а отставке. И в этом есть своя правда, ибо Полковник ранее побывал в шкуре генерала, а что касается отставки, то, несмотря на то, что Полковник до сих пор является действующим офицером американской армии, всё его поведение говорит, о том, что война и служба для него давно закончились. Перед нами волевой и влиятельный. пенсионер. В своей «профессии» он уже живёт прошлым и воспоминаниями. И очень часто эти воспоминания заставляют волноваться его больное сердце. Война. Погибшие товарищи. Очень много погибших. Настолько много, что иногда Полковник начинает чувствовать себя одиноким на этой Земле. Однако, полностью почувствовать себя одиноким ему не позволяет последняя единственная и настоящая любовь. Девушка, которую он называет «Дочкой». Ну и конечно же — охота. В данном романе вы сможете найти одно из самых красивых описаний утиной охоты. Мне кажется, что по яркости впечатлений автор даже превзошёл Тургенева, с его рассказами охотника. (сам Хэм неоднократно восхищался русским классиком и считал его своим учителем). У меня даже закрылась мысль, что весь предыдущий текст произведения был создан с единственной целью — показать эмоциональное состояние Полковника до и во время охоты. Ибо, всё остальное только фон.
Очередной свод мыслей, военных воспоминаний и бесед с самим собой, выдаемый за роман. Если в других романах было рассказать чего интересного, были конкретные истории, то в этот текст вошло почти одно только раздражение и злость от этой войны. Лучше б пополнение убивали сразу по приезду, не нужно было бы тратиться на перевозку, пишет Хэм.
Он всегда старался писать честно и правдиво. Этот роман тоже честен и правдив, но он не интересный. В нем нет никакой фабулы. Люди просто разговаривают, а утиная охота превращается а бесконечный слащавый диалог с Ренатой, чувства которой странны и не понятны.
Однако насколько хорош главный герой, настолько невнятно (ИМХО) прописаны образы второстепенных (исключение — Grand Maestro). Чем больше читаешь роман, тем больше убеждаешься, что все остальные герои «За рекой в тени деревьев» призваны лишь оттенять образ полковника, делая его еще более рельефным. Особенно это видно в случае с Ренатой. Конечно, трудно чего-нибудь ожидать от образа девятнадцатилетней девушки, влюбленной впервые, но, на мой взгляд, это – самый неудавшийся Автору персонаж, функции которого сводятся к тому, чтобы изумленно хлопать глазами, вовремя задавать вопросы, нужные лишь для того, чтобы полковник вспомнил еще что-нибудь, что нужно рассказать по сюжету, да ласково поглаживать искалеченную руку своего возлюбленного. И так дело обстоит не только с ней – с каждой страницей все больше и больше понимаешь, что этот роман больше смахивает на театр одного актера, все остальные персонажи которого – просто реквизит, к тому же, (в отличие от добротно выписанного заднего плана с пейзажами Венеции) выполненный весьма посредственно.
Экзистенциальные черты романа Э. Хемингуэя «За рекой в тени деревьев»
Герой романа «За рекой в тени деревьев» напоминает самого писателя, постаревшего, уставшего от жизни. Однако, учитывая автобиографичность этого произведения Хемингуэя, Дж. Мейерс справедливо отмечает, что роман «За рекой в тени деревьев» хоть и «отражает военный опыт Э. Хемингуэя. но является все же много большим, нежели автобиографическое повествование».
Так же, как и герои ранних произведений Э. Хемингуэя, Кантуэлл не испытывал ненависти к врагу и не имел о нем четкого представления, связанного с идеологическими или какими-либо другими установками. «Всю ту зиму он тяжело болел ангиной и убивал людей, которые шли на него с гранатами, пристегнутыми к ремням портупеи, тяжелыми ранцами из телячьей кожи, в касках, похожих на котелки. Это был враг. Но он никогда не питал к ним вражды, да и вообще каких бы то ни было чувств». Упоминание «касок, похожих на котелки», снижает эмоциональный регистр этих строк и уравнивает первую мировую войну по ее осмысленности с игрой для детей, в которую с необыкновенной жестокостью играют взрослые.
Мировоззрение Ричарда Кантуэлла, сформировавшееся в первой четверти двадцатого века, было адекватным для той исторической ситуации. Плохо то, что его мировоззрение не развивается с течением времени в отличие от мировоззрения самого писателя.
Шестеро. Два мальчика и четыре девочки.
— Видно, вы не очень-то верили в фашистскую власть. Всего шестеро!
Ричард Кантуэлл медленно умирает, потеряв смысл жизни с потерей реальных врагов. Как герою экзистенциальному, ему нужно с чем-то бороться, чтобы самоутвердиться, поэтому при отсутствии реальных врагов он зол на весь мир.
Кантуэлл подходит ко второй мировой войне с теми же мерками, что и к первой мировой. Верно отмечая ее негативные стороны, он не чувствует принципиально иного характера второй мировой войны, направленной на борьбу с фашизмом, не осознает того факта, что эта война для огромного количества людей имеет принципиально важное значение и что на этот раз она объединяет одних и превращает во врага других. Борьба с фашизмом не становится для него, как для Роберта Джордана, той основой, которая могла бы объединить его с другими людьми.
Безусловно, Ричард Кантуэлл чувствует ненависть к фашизму. Но она во многом обусловлена частными причинами. Для него это чувство связано с любовью к тем странам, которые были захвачены фашистами. Для Кантуэлла болезненным является тот факт, что генерал Франко все еще остается у власти в Испании. Полковник уверен в том, что его «повесят вниз головой возле заправочной станции». Он испытывает ненависть к итальянским фашистам, которых угадывает среди окружающих его людей.
Для Кантуэлла борьба с фашизмом не была окрашена глубокими чувствами, победа над ним не была выстрадана. Война не коснулась одинокого Кантуэлла в плане душевном так близко, как Ренаты, переживающей за своих близких, сострадающей другим людям. Чувствуется, что полковник подходит к ней с деловитостью и рассудительностью военного, исполняющего свой долг. Убийство и война для него теперь являются не живым делом, окрашенным болью и воспоминаниями, а нелюбимой работой, «скверным ремеслом». Кстати, вопрос о военных преступниках стал одним из камней преткновения для послевоенного экзистенциализма. С точки зрения «философии экзистенциализма», нацисты, которые во время войны не воспринимались как люди, после войны оказываются и личностями, действовавшими в соответствии с тем, что они считали, безусловно, верным, не предававшими своих взглядов и не понимающими, в чем их вина.
Рассуждения Кантуэлла, на первый взгляд кажущиеся проявлением его высокого гуманизма, вызывают порой явное отторжение у русского читателя. Так, о русских он говорит: «. лично мне они нравятся, я не знаю народа благороднее, народа, который больше похож на нас». Однако через мгновение добавляет: «Говорят, это наш будущий враг. Так что мне, как солдату, может, придется с ними воевать». Если прикажут, полковник будет воевать и с русскими.
Судя по замыслу Хемингуэя, Ричард Кантуэлл более склонен к искусству, живописи, более лиричен по натуре, чем того требует ремесло военного. То, как он видит мир, доказывает большую «живописность» его восприятия, нежели та, которой обладает Томас Хадсон, профессиональный художник. Наблюдая за морем, полковник думает: «Почему всегда сжимается сердце, когда видишь, как вдоль берега движется парус? Почему у меня сжимается сердце, когда я вижу больших, неторопливых светлых быков? Дело, верно, в их поступи, во всем их виде, величине и окраске.
Но меня трогают и красивый крупный мул, и цепочка холеных вьючных мулов. И койот, всякий раз, когда я его вижу, и волк, который движется иначе, чем все другие звери, серый и такой уверенный в себе, гордо несущий свою тяжелую голову с недобрыми глазами». Кантуэлл часто упоминает в разговорах тех художников, которых ценил сам Хемингуэй (Брейгеля, Гойю). Рената говорит ему: «Ты все понимаешь в картинах, в книгах и в жизни», на что полковник отвечает «Ну, это наука нехитрая! Смотри на картины непосредственно, читай книги честно и живи, как живется».
Беспрекословно исполняемый долг и приказ является для Кантуэлла той броней, которая позволяет ему не брать на себя никакой ответственности и считать себя безгрешным. Недаром он признается Ренате, что за всю свою жизнь совершил лишь три ошибки. Ответственность за все остальные ошибки он возлагает на других. Эта черта характера Кантуэлла является нетипичной для героев Хемингуэя, которые в самых сложных условиях всегда сами принимали решения.