За что бог дает больных детей
Болезнь ребенка – наказание за грех или задача?
Обязательно ли болезнь ребенка является следствием грехов его родителей? Как относиться к болезни и инвалидности ребенка? Мнения священников
В нашем обществе до сих пор процветает настороженное и отстраненное отношение к инвалидам. И то, что о проблемах инвалидов говорят гораздо чаще, чем лет 20 назад, мало что меняет – с одной стороны, нравы многих обычных граждан смягчаются, с другой – то и дело отторжение по отношению к инвалидам подогревается периодическими публичными высказываниями не вполне адекватных людей.
Многим памятны, например, выступления журналиста Алексея Никонова, полагающего, что у родителей должно быть право на умерщвление «бракованного» ребенка. К сожалению, у Никонова оказалось немало сочувствующих. То и дело звучат еще и огульные обвинения в адрес родителей детей-инвалидов – дескать, сами виноваты, пьяницы и наркоманы, вот и дети у вас больные рождаются. Хотя любой, кто мало-мальски «в теме», знает, что инвалиды часто рождаются во вполне социально адекватных семьях, а многие дети инвалидами не рождаются, а становятся, в том числе и из-за неквалифицированных действий врачей.
Однако в церковном обществе есть и специфические проблемы, связанные с темой детской инвалидности. Иногда и здесь можно услышать заявления, не всегда соответствующие даже ветхозаветным представлениям о человеческой личности и человеческих взаимоотношениях. Лейтмотив – тема вины родителей. И поскольку вина порой приписывается в том числе и тем, кто старается вести себя в соответствии с христианской нравственностью, уместно было бы вспомнить, а то и перечитать ветхозаветную же книгу Иова. А пока предлагаем вам несколько комментариев санкт-петербургских священников и не только по поводу двух мнений, которые можно услышать в церковной среде.
– Обязательно ли болезнь ребенка является следствием грехов его родителей?
Иерей Константин Щербак, клирик храма Св. Димитрия Ростовского подворья Тихвинского Богородичного Успенского мужского монастыря:
– Если мы отталкиваемся от Священного Писания, то сразу вспоминается фрагмент из 9-й главы Евангелия от Иоанна, когда ученики Христа видят слепого от рождения человека и спрашивают Господа: «Кто согрешил, он или родители его?». А Христос отвечает, что «не согрешил ни он, ни родители его, а это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Ин 9:1-3). Здесь подчеркивается идея о том, что иной раз не стоит искать прямую связь между конкретными грехами человека или его ближайших родственников и состоянием его здоровья.
В определенном смысле ветхозаветный принцип ответственности за грехи предков присутствует и в нашей жизни – об этом говорит та же генетика. Но не нужно здесь искать каких-то прямых связей, все не так поверхностно и рационально. Ведь есть примеры, когда у «непутевых» родителей рождаются очень неплохие дети – и в нравственном плане, и в творческом, и в плане здоровья. А сколько людей в этом мире, которые внешне полноценны и физически здоровы, но их нравственный облик оставляет желать лучшего?
Надо сказать, что у каждого человека есть и некоторые предрасположенности, унаследованные им от своих предков – темперамент, болезненные склонности (например, к алкоголизму), которые при определенных условиях могут с легкостью получить развитие в жизни человека. Но, с другой стороны, нравственный облик человека формирует не только и не столько генетический фонд, но воспитание. И, наверно, нравственное состояние человека даже каким-то таинственным образом может влиять и на его генетику.
Как относиться к людям, которые имеют какие-то болезненные отклонения? Этот вопрос стоял во все времена. В классической античной культуре считалось, что тех, кто не способен приносить пользу обществу и государству, нужно уничтожать. Но евангельский взгляд на человека иной: если человек родился, не важно, какой он – в нем есть живая душа. И человек ценен просто потому, что он человек, а жизнь в этом мире – это только ступенька к переходу в вечность. Христос облагодатствовал ветохозаветные представления о человеке в духе любви. И если мы видим человека, который нуждается, не нужно задумываться, кто у него родители, и почему он таким родился – важно, что и в этом человеке есть образ Божий. Поэтому и в притче о Страшном Суде Христос говорит, что если мы помогли больному, значит, мы помогли Ему. А у человека условно полноценного часто бывает так, что его любви и сострадания попросту не хватает для того, чтобы принять людей, внешне выглядевших неполноценными. И мы начинаем себе придумывать всякие лишние вопросы.
Иерей Даниил Василевский, настоятель храма Св. Марии Магдалины при Детской городской больнице №2, исполнительный директор благотворительного фонда Св. Димитрия Солунского:
– Болезнь – это посещение Божие. Как говорят на Афоне: «Здоровье – дар Божий, болезнь – дар бесценный». Господь ближе к тем, кто болеет и страдает. Служа в детской больнице, можно наблюдать, как болезнь духовно преображает ребенка и родителей. Иногда, глядя, как терпеливо, благородно детки переносят страдания, ловишь себя на мысли, что эти ангелочки страдают за наши грехи. Недопустимо исследовать, за какие грехи родителей или других близких страдает ребенок. Когда-то Господь сказал Антонию Великому, задумавшемуся о промысле Божием в жизни людей: «Антоний! Внимай себе и не подвергай твоему исследованию судеб Божиих, потому что это душевредно».
В моей практике было несколько случаев, когда умирали младенцы, родители которых не были связаны узами брака. И ни в коем случае нельзя говорить здесь о Божией каре. Нет! Скорее, можно сказать, что в наше неустроенное, сложное время, нам очень внимательно надо следить за тем, чтобы не отходить от Бога, не лишаться Его милости и поддержки. А бывало, что Господь забирал деток у очень благочестивых родителей. Да, это непостижимо! Но твердо мы знаем, что Господь ждет нашего покаяния, исправления и особенно слышит материнскую молитву. Вместе с тем, мы, родители, должны помнить, что здоровье ребенка во многом зависит от нас. Сколько болезней дети получили только из-за неправильного питания, неправильного образа жизни, увлечения компьютером!
Иерей Андрей Битюков, настоятель храма имя Св. Мчц. Раисы Александрийской при Институте детской гематологии и трансплантологии им. Р. М. Горбачевой:
– Мы живем в Новом Завете, и просто абсурдно в наше время думать, что болезнь ребенка – наказание за грехи родителей. Думаю, больной ребенок – это для его родителей еще один шанс стать святыми. Любая болезнь – самого человека или близких ему людей – ставит его перед своего рода «стенкой» между ним и очень большим злом, которое человек не может преодолеть, и Господь знает об этом. И поэтому весь потенциал человека, его сердца, его ума, сосредотачивается на этом ребенке. Если ты будешь отворачиваться, будешь только терять, будешь с этим ребенком – будешь приобретать.
Я знаю такой пример: человек не сел в тюрьму, не сошел с ума, не пострадал физически просто потому, что у него из троих детей двое – инвалиды. Все, кто пытался втянуть его в какие-то авантюры, уже получили по заслугам, а у него был постоянный тормоз – «Мне надо к детям». И это избавило его от многих несчастий. Ведь в этой ситуации, если человек к ней правильно относится, происходит множество чудес. Важно только понять: «Этого ребеночка мне дал Господь, чтобы мы вместе пришли к Нему». Конечно, это тяжело – особенно потому, что наше общество не подготовлено к восприятию таких детей и таких ситуаций. Слава Богу, появляются сообщества неравнодушных людей. Но родители особого ребенка должны понимать, что эта ситуация дана им для чего-то, а не за что-то. Слова Иоанна Златоуста: «Тот, кто с терпением переносит свои болезни, недалек от святости» касаются непосредственно того человека, который правильно оценил подобную ситуацию в своей жизни и ведет себя соответственно.
– В среде верующих людей можно встретить такое мнение о попытках реабилитации детей с различными отклонениями: «Если Господь с самого начала чего-то не дал, то и не надо пытаться это получить». Как вы это прокомментируете?
Отец Андрей Битюков:
– Неизвестно, когда у человека может произойти ментальный сдвиг. Вот многие, наверно, читали книгу Рубена Гальего «Черное на белом». И, например, из этой книги можно понять, что иногда в самой несчастной и жалкой телесной оболочке скрывается колоссальный потенциал. К тому же, родители должны понимать, что рано или поздно они состарятся, так что их усилия, потраченные на хоть какую-то медицинскую и социальную реабилитацию ребенка, отнюдь не напрасны. Если их ребенок сможет как-то сам себя обслуживать, они смогут умереть спокойно.
Иерей Даниил Всилевский:
– Можно продолжить: если голодный, то не кормить, а раз раздетый, то и не одевать. Но это фашизм. И виноват в болезни ребенка не Бог, который «не дал», а виновато наше общество, то есть мы сами: например, не воспитали хороших акушерок, не научили мамочку правильно питаться, не дали ей возможность не работать во время беременности, рекламировали сигареты и алкоголь и так далее. Помогать больным – это заповедь нашего Господа Иисуса Христа. Знаю мамочек, которые, усыновив сложных, больных, отстающих в развитии детей из детского дома, своей заботой и терпением реабилитировали их и сделали полноценными людьми.
Феодосий Амбарцумов, председатель правления благотворительного фонда «Православная детская миссия»:
– Вот пример. Год назад мы взяли из детского дома девочку-инвалида в очень тяжелом состоянии. Первое время было очень трудно. Мы стали каждое воскресенье возить ее к протоиерею Иоанну Миронову. Он сам много раз говорил нам, что нужно делать, к каким врачам обращаться, какие делать процедуры. Сейчас ребенка не узнать. Бог очевидным образом дает ей исцеление.
Протоиерей Александр Дягилев, настоятель храма Св. Блгв. Кн. Александра Невского в Красном Селе:
– У любого ребенка есть потребности, а у ребенка с отклонениями потребности повышенные. Уход от удовлетворения этих потребностей со стороны родителей – это уход с креста. То же можно сказать о новорожденном, который еще не умеет говорить: «Раз Бог не дал – зачем его учить говорить?».
Это знакомое многим христианам размышление священника Георгия Чистякова. Оно впервые было опубликовано в газете «Русская мысль» № 4 в далеком 1995 году. Отец Георгий был одним из первых священнослужителей, кто пришел в Российскую детскую клиническую больницу. При больнице был организован храм, прямо в актовом зале. Там этот блестяще образованный человек, филолог, историк, кандидат наук, исповедовал, причащал, утешал детей, больных онкологией, и их родителей. В 2007 году он сам умер от опухоли головного мозга.
Это одно из самых сильных его размышлений: о том, как можно верить в Бога, который есть Любовь, и видеть, как страдают тяжелобольные дети.
За последний месяц я похоронил шесть детей из больницы, где каждую субботу служу литургию. Пять мальчиков: Женю, Антона, Сашу, Алешу и Игоря. И одну девочку — Женю Жмырко, семнадцатилетнюю красавицу, от которой осталась в иконостасе больничного храма икона святого великомученика Пантелеймона. Умерла она от лейкоза. Умирала долго и мучительно, не помогало ничто. И этот месяц не какой-то особенный. Пять детских гробов в месяц — это статистика. Неумолимая и убийственная, но статистика. И в каждом гробу родной, горячо любимый, чистый, светлый, чудесный. Максимка, Ксюша, Настя, Наташа, Сережа…
За последний день я навестил трех больных: Клару (Марию), Андрюшу и Валентину. Все трое погибают — тяжело и мучительно. Клара уже почти бабушка, крестилась недавно, но можно подумать, что всю жизнь прожила в Церкви — так светла, мудра и прозрачна. Андрюше — 25 лет, а сыну его всего лишь год. За него молятся десятки, даже, наверное, сотни людей, достают лекарства, возят на машине в больницу и домой, собирают деньги на лечение — а метастазы повсюду. И этот день не какой-то особенный, так каждый день.
Прошло полдня. Умерла Клара. Умерла Валентина. В Чечне погибло шесть российских солдат — а сколько чеченцев, не сообщают… Умерла Катя (из отделения онкологии) — девочка с огромными голубыми глазами. Об этом мне сказали прямо во время службы.
Легко верить в Бога, когда идешь летом через поле. Сияет солнце, и цветы благоухают, и воздух дрожит, напоенный их ароматом. «И в небесах я вижу Бога» — как у Лермонтова. А тут? Бог? Где Он? Если Он благ, всеведущ и всемогущ, то почему молчит?
Если же Он так наказывает их за их грехи или за грехи их пап и мам, как считают многие, то Он уж никак не «долготерпелив и многомилостив», тогда Он безжалостен.
Бог попускает зло для нашей же пользы либо когда учит нас, либо когда хочет, чтобы с нами не случилось чего-либо еще худшего — так учили еще со времен средневековья и Византии богословы прошлого, и мы так утверждаем следом за ними. Мертвые дети — школа Бога? Или попущение меньшего зла, чтобы избежать большего?
Если Бог все это устроил, хотя бы для нашего вразумления, то это не Бог, это злой демон, зачем ему поклоняться, его надо просто изгнать из жизни. Если Богу, для того чтобы мы образумились, надо было умертвить Антошу, Сашу, Женю, Алешу, Катю и т.д., я не хочу верить в такого Бога. Напоминаю, что слово «верить» не значит «признавать, что Он есть», «верить» — это «доверять, вверяться, вверять или отдавать себя». Тогда выходит, что были правы те, кто в 30-е годы разрушал храмы и жег на кострах иконы, те, кто храмы превращал в дворцы культуры. Грустно. Хуже, чем грустно. Страшно.
Господи, что же делать? Я смотрю на твой крест и вижу, как мучительно Ты на нем умираешь. Смотрю на Твои язвы и вижу Тебя мертва, нага, непогребенна… Ты в этом мире разделил с нами нашу боль. Ты как один из нас восклицаешь, умирая на своем кресте: «Боже, Боже мой, почему Ты меня оставил?» Ты как один из нас, как Женя, как Антон, как Алеша, как, в конце концов, каждый из нас, задал Богу страшный это вопрос и «испустил дух».
Если апостолы утверждают, что Иисус умер на кресте за наши грехи и искупил их Своею кровию, то мы выкуплены (см. 1Кор 6,20; а также 1Петр 1,18-19), значит, мы страдаем не за что-то, не за грехи — свои, родительские, чьи-то. За них уже пострадал Христос — так учат апостолы, и на этом зиждется основа всего их богословия. Тогда выходит, что неизвестно, за что страдаем мы.
Тем временем Христос, искупивший нас от клятвы законныя честною Своею кровию, идет по земле не как победитель, а именно как побежденный. Он будет схвачен, распят и умрет мучительной смертью со словами: «Боже, Боже мой, почему Ты меня оставил?». Его бросят все, даже ближайшие ученики. Его свидетелей тоже будут хватать и убивать, сажать в тюрьмы и лагеря. Со времен апостолов и вплоть до Дитриха Бонхоффера, матери Марии и Максимилиана Кольбе, вплоть до тысяч мучеников советского ГУЛАГа.
Зачем все это? Не знаю. Но знаю, что Христос соединяется с нами в беде, в боли, в богооставленности — у гроба умершего ребенка я чувствую его присутствие. Христос входит в нашу жизнь, чтобы соединить нас перед лицом боли и беды в одно целое, собрать нас вместе, чтобы мы не остались в момент беды один на один с этой бедой, как некогда остался Он.
Соединяя нас в единое целое перед лицом беды, Он делает то, что никто другой сделать не в силах. Так рождается Церковь.
Что мы знаем о Боге? Лишь то, что явил нам Христос (Ин 1,18). А он явил нам, кроме всего прочего, и свою оставленность Богом и людьми — именно в этой оставленности Он более всего соединяется с нами.
Отец Георгий по время богослужения
Грекам, а вслед за ними и римлянам всегда хотелось все знать. На этом основана вся античная цивилизация. Именно на этой неуемной, бурлящей и неутомимой жажде знания. И о Боге, когда они стали христианами, им тоже захотелось знать — может Он все или нет. Отсюда слово «Всемогущий» или Omniрotents, один из эпитетов Юпитера в римской поэзии, которым очень любит пользоваться в своей «Энеиде» Вергилий. А Бог «неизречен, недоведом, невидим, непостижим» (это мы знаем не из богословия, нередко попадавшего под влияние античной философии, а из молитвенного опыта Церкви, из опыта Евхаристии — не случайно же каждый священник непременно повторяет эти слова во время каждой литургии), поэтому мы просто не в состоянии на вопрос «Может ли Бог все?» — ответить ни «да», ни «нет». Поэтому, кто виноват в боли, я не знаю, но знаю, кто страдает вместе с нами — Иисус.
Как же понять тогда творящееся в мире зло? Да не надо его понимать — с ним надо бороться. Побеждать зло добром, как зовет нас апостол Павел: больных лечить, нищих одевать и кормить, войну останавливать и т.д. Неустанно. А если не получается, если сил не хватает, тогда склоняться перед Твоим крестом, тогда хвататься за его подножие как за единственную надежду.
«Бога не видел никто никогда». И только одна нить соединяет нас с Ним — человек по имени Иисус, в Котором вся полнота Божия пребывает телесно. И только одна нить соединяет нас с Иисусом — имя этой нити любовь.
Он умер на кресте как преступник. Мучительно. Туринская плащаница со страшными следами кровоподтеков, со следами от язв, по которым современные патологоанатомы в деталях восстанавливают клиническую картину последних часов жизни Иисуса — вот действительно подлинная святыня для ХХ века. Весь ужас смерти, никем и никак не прикрытый! Посмотрев на картину Гольбейна «Мертвый Христос», герой Достоевского воскликнул, что от такой картины можно веру потерять. А что бы он сказал, если бы увидел Туринскую плащаницу, или гитлеровские концлагеря, или сталинщину, или просто морг в детской больнице в 1995 году?
Что было дальше? В начале 20-й главы Евангелия от Иоанна мы видим Марию Магдалину, потом апостолов Петра и Иоанна и чувствуем пронзительную боль, которой пронизано все в весеннее утро Пасхи. Боль, тоску, отчаяние, усталость и снова боль. Но эту же пронзительную боль, эту же пронзительную безнадежность, о которых так ярко рассказывает Евангелие от Иоанна, я ощущаю всякий раз у гроба ребенка… Ощущаю и с болью, сквозь слезы и отчаяние, верю — Ты воистину воскрес, мой Господь.
Пока писался этот очерк, умерла Клара, затем Валентина Ивановна, последним умер Андрюша — еще три гроба.
Один мальчик признался мне на днях, что не верит в загробную жизнь и поэтому боится, что он плохой христианин. Я возразил ему на это, что трудности с восприятием того, что касается жизни за гробом, свидетельствуют как раз об обратном — о честности его веры.
И вот почему. Один, причем не очень молодой, священник как-то сказал мне, что ему очень трудно судить о смерти и учить своих прихожан не бояться ее, поскольку он сам никого из людей по-настоящему близких никогда не терял. Честно. Очень честно. И очень верно. Мне всегда страшно смотреть на вчерашнего семинариста, который важно и мягко, но чуть-чуть свысока втолковывает матери, потерявшей ребенка, что на самом деле это хорошо, что Бог так благословил, и поэтому слишком уж убиваться не надо.
«Бог не есть Бог мертвых, но живых. Ибо у Него все живы»,- да, об этом говорит нам Христос в своем Евангелии (Лк 20,38). Но для того, чтобы эта весть вошла в сердце, каждому из нас необходим личный опыт бед, горя и потерь, опыт, ввергающий нас в бездну настоящего отчаяния, тоски и слез, нужны не дни или недели, а годы пронзительной боли. Эта весть входит в наше сердце — только без наркоза и только через собственные потери. Как школьный урок ее не усвоишь.
Смею утверждать: тот, кто думает, что верит, не пережив этого опыта боли, ошибается. Это еще не вера, это прикосновение к вере других, кому бы нам хотелось подражать в жизни.
И более: тот, кто утверждает, что верит в бессмертие и ссылается при этом на соответствующую страницу катехизиса, вообще верит не в Бога, а в идола, имя которому — его собственный эгоизм.
Вера в то, что у Бога все живы, дается нам, только если мы делаем все возможное для спасения жизни тех, кто нас окружает, только если мы не прикрываем этою верой в чисто эгоистических целях, чтобы не слишком огорчаться, чтобы сражаться за чью-то жизнь или просто чтобы не было больно.
Но откуда все-таки в мире зло? Почему болеют и умирают дети? Попробую высказать одну догадку. Бог вручил нам мир («Вот я дал вам» — Быт 1,29). Мы сами все вместе, испоганив его, виноваты если не во всех, то в очень многих бедах. Если говорить о войне, то наша вина здесь видна всегда, о болезнях — она видна не всегда, но часто (экология, отравленная среда и т.п.). Мир в библейском смысле этого слова, мир, который лежит во зле, т.е. общество или мы все вместе, вот кто виноват.
В наших храмах среди святых икон довольно заметное место занимает «Нисхождение во ад» — Иисус на этой иконе изображен спускающимся куда-то в глубины земли, а вместе с тем и в глубины человеческого горя, отчаяния и безнадежности. В Новом Завете об этом событии вообще не говорится, только в Апостольском символе веры есть об это два слова — descendit ad inferos («спустился во ад»), и довольно много в наших церковных песнопениях.
Иисус не только страдает сам, но и спускается во ад, чтобы там разделить боль других. Он всегда зовет нас с собою, говоря нам: «По мне гряди». Часто мы стараемся, действительно, идти вслед за ним. Но тут…
Тут мы стараемся не видеть чужой боли, зажмуриваем глаза, затыкаем уши. В советское время мы прятали инвалидов в резервациях (как, например, на Валааме), чтобы никто их не видел, как бы жалея психику своих соотечественников. Морги в больницах часто прятали на заднем дворе, чтобы никто никогда не догадался, что здесь иногда умирают. И проч., и проч. Мы и теперь, если считаем себя неверующими, пытаемся играть со смертью в «кошки-мышки», делать вид, будто ее нет, как учил Эпикур, отгораживаться от нее и т.д. Иными словами, чтобы не бояться смерти, используем что-то вроде анальгетика.
Это для себя. А для других мы поступаем еще хуже. Человеку, которому больно, пытаемся внушить, что это ему только кажется, причем кажется, ибо он Бога не любит и т.д. и т.п. А в результате человека, которому плохо, тяжело и больно, мы оставляем наедине с его болью, бросаем одного на самом трудном месте жизненной дороги.
А надо бы просто спуститься с ним вместе в ад вслед за Иисусом — почувствовать боль того, кто рядом, во всей ее полноте, неприкрытости и подлинности, разделить ее, пережить ее вместе.
Когда у моей восьмидесятилетней родственницы умерла сестра, с которой они вместе в одной комнате прожили всю жизнь, примерно через год она мне сказала: «Спасибо вам, что вы меня не утешали, а просто все время были рядом».
Думаю, что в этом и заключается христианство, чтобы быть рядом, вместе, ибо утешать можно человека, который потерял деньги или посадил жирное пятно на новый костюм, или сломал ногу. Утешать — это значит показывать, что то, что с кем-то случилось, не такая уж большая беда. К смерти близкого такое утешение отношения не имеет. Здесь оно больше чем безнравственно.
Мы — люди Страстной Субботы. Иисус уже снят с креста. Он уже, наверное, воскрес, ибо об этом повествует прочитанное во время обедни Евангелие, но никто еще не знает об этом. Ангел еще не сказал: «Его здесь нет. Он воскрес», об этом не знает никто, пока это только чувствуется, и только теми, кто не разучился чувствовать…
Православная Жизнь
Древние старцы говорили о тех, кто будет жить в более поздние времена: неспособные на подвиги, они будут спасаться терпением скорбей и болезней. И те, которые по-христиански понесут недуги, войдут в Царство Небесное. Наши болезни и скорби, даже при всем неприятии их, большинству из нас понятны. Но часто болеют дети, даже совсем маленькие, болеют очень тяжело. Почему болеют безгрешные малыши, как можно им помочь? И как жить взрослым, чтобы уменьшить детские страдания? — рассказывает отец Петр Семащук, настоятель храма во имя прп. Феодора Освященного.
КРАТКАЯ СПРАВКА: Ежегодно в Украине фиксируют около 1000 онкобольных детей — это 11-12 случаев на 100 тыс. населения детского возраста (до 18 лет).
Злокачественные новообразования детского возраста занимают 7 место в структуре детской инвалидности. По показателям смертности от злокачественных новообразований детей Украина занимает 5 место в Европе (5 случаев на 100 тыс. населения).
— Как давно вы опекаете онкобольных детей, и почему выбрано именно это направление работы у вас в храме?
— После того, как здесь начали возрождать храм, начали богослужебную деятельность, к нам очень скоро пришли волонтеры из онкогематологического отделения областной больницы, которая расположена неподалеку от храма. На территории больницы недавно построили Варваринский храм, и теперь наша общая помощь детям, надеюсь, будет возрастать. Но когда мы пришли сюда шесть лет назад, было непросто. Одной из причин, почему к нам обратились волонтеры, хотя они были людьми далеко не церковными, это беспокоившая их проблема в отделении – туда часто приходили «свидетели иеговы», разные протестантские проповедники, и ребята подспудно понимали, что на самом деле никакой пользы пациентам подобные «миссионеры» не приносят. Тогда они решили эту нишу заполнить — и пришли к нам. Предложили сотрудничать, и мы, конечно, согласились. И вот уже шесть лет совместно опекаем детей.
Если в прошлые годы мы приглашали артистов для проведения праздника, то в этом году бывшие пациенты провели… рок-концерт
— В чем заключается ваше сотрудничество?
— Каждое воскресенье и во все большие праздники мы ходим причащать деток. На Крещение окропляем все отделение водой, на Рождество идем с детьми воскресной школой с вертепом, и на Пасху, конечно, приходим. Хотя сам режим отделения не позволяет бывать там часто, некоторые дети находятся на специальном режиме — им противопоказан близкий контакт, но выбираем формат, время и приходим.
Цель этих мероприятий – привлечь внимание общественности, а также собрать средства на лечение детей. Вот у нас в зале представлена выставка этого года – рисунки и поделки. Отдельно на одной из стен представлены работы детей, которые успешно вылечились.
Если в прошлые годы мы приглашали артистов, разных известных людей, то в этом году на празднике в основном были бывшие пациенты, которые провели рок-концерт. Приходят, конечно, и известные люди. Скажем, Ани Лорак, не афишируя, всегда приходит, делает подарки, общается с детьми, целый день посвящает ребятам.
Болели бы сами родители, возможно, никогда не обратились к Богу, а через детей приходят к Господу. Мы наблюдаем титанические изменения родителей
99% родителей понимают, что если их дети лечатся, то все это не случайно. Все от Бога
— Все ли родители больных деток обращаются к Богу, становятся верующими?
Когда болеют дети, родители приходят к Богу, получают такие силы, что сбить их с пути, нарушить веру – сложно
— А бывают случаи, когда родители тяжко горюют, говорят – мы молились, просили, а Господь все равно забрал? Их отчаяние можно понять.
— Такое бывает редко. После ухода детей люди становятся верующими, церковными. Это тяжело на первых порах, может появиться и ропот…
— Православный человек в воле Божией сомневаться не должен. Может такое случиться, но временно. На самом деле мы понимаем, что все продиктовано Божественной любовью, а если мы не поняли или нам тяжело это принять, то только потому, что мы не доросли до нужного уровня. Господь не дает испытаний выше наших сил, больше, чем мы можем понести. Я скажу так – за период, когда болеют дети, родители, благодаря тому, что они приходили к Богу, молились, получали такие силы, что как-то их сбить с пути, нарушить веру – сложно.
Маленькие дети понимают, что больны, скорее седрцем, чем умом. Им нравится, что мы совершаем молитвы, что их причащают, раздают просфоры… Они ждут это с радостью
— А как дети переносят такие испытания? Ведь в больницу попадают также детки из неверующих семей. Как они начинают понимать, что есть Бог, есть Ангел-Хранитель, есть какие-то неведомые ранее силы, что жизнь так или иначе привела его сюда?
— Маленькие дети на каком-то традиционном или бытовом уровне воспринимают это. Скорее сердцем, чем умом. Им нравятся те обряды, которые мы совершаем, молитвы, им нравится, что их причащают, раздают просфоры, святую воду. Они ждут это с радостью. К определенному времени приносят с собой чашки, так как в отделении особая гигиена. А старшие в тяжелые моменты задают вопросы священнику, обращаются к волонтерам. Мы проводим с ними и их родителями беседы. Взрослые дети больше понимают, они больше прожили, у них были друзья, привязанности, а тут их вырвали из привычной среды, изолировали – поэтому и вопросов больше, больше знания и понимания.
Хочется отметить, что наше общество не пассивно к этим детям. Более того, многие люди постоянно пребывают в заботе о них. Благо, есть волонтерское движение людей неравнодушных. Понятно, что большой группе людей сложно прийти в больницу. Поэтому волонтеры выбирают: кто о ком уже постоянно заботится, звонят, договариваются, решают проблемы, связанные с лечением.
В отделении есть игровая комната, где дети между собой общаются, есть разные кружки. Наши выставки проходят благодаря тому, что есть кружок арттерапии. Его ведет профессиональная художница Екатерина Сапожкова, довольно известная личность – у нее проходят выставки и у нас, и за границей. Она для себя решила, что должна помогать таким детям и очень успешно это делает – дети рады. Надеюсь, дети не чувствуют себя обделенными. Да, бывает тяжело, бывают разные периоды, но каждый, кто приходит, старается им помочь.
— В этой больнице находятся дети из Киевской области, а сколько лечится с онкозаболеваниями?
— Все время по-разному, где-то 40-50. Есть такие, которые приезжают на короткий период. Потом бывают наездами, по мере необходимости лечения.
— Как часто, по вашим наблюдениям, дети излечиваются полностью?
Сказать, что у этих детей детство было – ничего не сказать. Они все — мученики… Смотришь на них и понимаешь: никаких проблем у тебя нет
— Это в любом случае — шок. В такие моменты в отделении даже воздух депрессивный, болезненный. Представьте себе, они все понимают. Им нелегко: ведь вчера их товарищ был жив, они играли вместе, но еще они понимают, что сами тоже могут уйти. Вообще эти дети особенные. Сказать, что у них детство было – ничего не сказать. Они все — мученики, потому что все в чем-то ограничены – и болью, и передвижением.
— Как же они приходят в храм, если в отделении строгая стерильность?
— За эти шесть лет, в течение которых вы опекаете пациентов больницы, больше или меньше стало детей с таким тяжелым заболеванием?
— Можно сказать, стабильно одинаково, особого всплеска не было, но, к сожалению, и меньше не становится.
Мы должны не только приводить к Богу детей, но и сами приходить, не только причащать детей, но и сами причащаться
— Что бы вы могли посоветовать родителям здоровых детей. Ведь каждый переживает за своего ребенка, волнуется, чтобы, не дай Бог, ничего подобного не случилось. Как заботиться о своих детях?
Приводить людей к Богу, потому что чем больше мы укореняемся в церковной, духовной жизни, тем чаще мы соизмеряем свою жизнь с волей Божией. И тогда мы растем духовно, растут определенные знания, мы в состоянии понять промысел Божий и соизмерять свою жизнь с Богом. Даже тогда, когда человек достигает такого уровня, в его жизни случаются те или иные трудности. Но в таком случае он понимает, для чего это, почему, и соответственно реагирует. Для него это не становится шоком, он не впадает в депрессию, не замыкается, а принимает все как волю Божию, как определенную горькую пилюлю, для того чтобы стать лучше, стать совершеннее.
Пример для нас – преподобный Пимен Многоболезненный, который с детства тяжко болел. Но благодаря тому, что смиренно все переносил и благодарил Бога, он достиг таких высот, что по его молитвам люди исцелялись. Он даже воскрешал мертвых. Однажды братия стала ему говорить: «Пимен, ты уже достиг таких высот, что можешь попросить у Бога исцеления для себя». Он отвечал: «Нет, наоборот, я прошу, чтобы Господь удержал эту болезнь, так как хочу, чтобы через нее и через несение этого креста достичь большего совершенства». Святые, когда заболевали, говорили: «Господь посетил». Теоретически, конечно, легко рассуждать, но с другой стороны – когда Господь посылает испытания, то дает и силы, чтобы нести их, преодолевать.
Эти дети понимают ценность жизни, понимают, что нельзя ее растратить на водку, сигареты.
— Вы говорили, что те дети, которые исцелись, сейчас приезжают к больным. А они становятся верующими, укрепляются в вере?
— На последнем концерте, на Сретенье, было интересно слушать этих детей, их выступление. Я скажу так: по крайней мере, эти дети понимают ценность жизни, понимают, что нельзя жизнь растратить на водку, сигареты, гулянки, наркотики, а ее нужно использовать для чего-то полезного, нужного. Потому, что они столкнулись лицом к лицу со смертью, чувствовали дыхание смерти. Что значит «верующий человек»? Я бы не сказал, что это тот, который поклоны бьет в храме – это необязательно, потому что можно выйти из храма и вести себя, как будто в храме и не был. Главное, чтобы человек правильно жил, а если он будет правильно жить, будет настоящим человеком, то у него нет другого выхода, как придти к Богу и стать христианином.
В этом мире все продиктовано не чьей-то злой волей, а именно — Божественной любовью
— Что Вам дает силы нести такое служение, каждый раз видеть тяжело больных детей?
— Бывают разные моменты, периоды… Иногда в воскресенье причащается 10 детей, бывает и один ребенок. Правда, почти никогда не бывало, что никого нет. Там, в отделении, есть специальный зал, в углу — иконы, аналой. Часто родители просят прийти в палаты. Несколько раз было, когда я думал: «Может, и не стоит сейчас идти. » Но Господь всегда подавал верные знаки.
Однажды, когда думали, что уже в последний раз идем, вдруг видим – «свидетели иеговы» оккупировали отделение. Ну, как можно допустить, чтобы людей ввели в соблазн или обманули! Или, например, приходим и видим полный зал людей, они благодарят и говорят, что мы их сильно поддерживаем, укрепляем. В любом случае мы видим, что это нужно, они нас ждут. Дети ждут, спрашивают: где батюшка, приходят к тому времени. Я понимаю, что, может быть, мы что-то не успеваем, что-то не доделываем. Планируем в ближайшее время более плотно заняться опекой над детьми. Может, определить какой-то день в середине недели, чтобы священник приходил и общался с родителями не только в воскресенье, чтобы осмысление происходящего было более глубоким и комплексным. Да, мы приходим постоянно, это востребовано, это нужно, но это порционно, возможно, что некоторые родители до конца и не поняли всю глубину и значение церковных Таинств. Надо, чтобы была возможность поговорить со священником чаще, особенно тем, кто только попал в больницу.
Самая необходимейшая мысль и осознание: в этом мире все продиктовано не чьей-то злой волей, а именно — Божественной любовью. Наверное, поэтому верующему человеку легче переносить испытания, без веры в них нет никакого смысла. А если есть смысл, если ты понимаешь, что это от Бога, то ты готов терпеть хоть сто, хоть двести лет, потому что ты понимаешь — это от Бога. Господь ничего не дает просто так, это не слепой случай. Повторюсь: все в мире продиктовано Божественной любовью.