уйгуры в китае кто это такие
Уйгуры – тюркоязычный народ, живущий на северо-западе Китая и исповедующий ислам. Часть уйгуров также проживает в Казахстане, Киргизии и Узбекистане. Генетически уйгуры частично относятся к европеоидам, но также имеют черты жителей Восточной Азии.
По некоторым данным, уйгуры, проживающие на территории Китая, подвергаются преследованиям со стороны властей, которые боятся распространения исламского радикализма.
Уйгуры в Китае
Сейчас на территории Китая проживает около 11 миллионов уйгуров.
Их предки были кочевниками северо-запада Китая. Основными занятиями их были торговля, животноводство, земледелие, охота и рыболовство. Часть племен мигрировала в казахстанские степи, а часть, оставшаяся в степях Центральной Азии, была завоевана тюрками.
Позже уйгуры то входили в состав крупных государств, то создавали свое. В 840 году самостоятельное государство уйгуров распалось. Гонимая нашествием кыргызов, часть уйгуров оказалась на северо-западе, а часть – на севере центральной части нынешнего Китая, где были образованы два отдельных государства. С Х века среди уйгуров распространяется ислам, который вытеснил все прочие существовавшие прежде религии.
В XVIII веке уйгуры были захвачены китайскими правителями и потеряли независимость.
Окончательно государственность уйгуров была уничтожена в 1949 году.
В 1955 году на их территориях был основан Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР). Дословно «Синьцзян» переводится как «новая граница» или «новые рубежи».
СУАР находится на северо-западе КНР и граничит с Россией, Монголией, Индией, Пакистаном и частью стран Центральной Азии. Постепенно правительство стало переселять сюда китайцев, чтобы способствовать ассимиляции уйгуров с коренным населением.
Однако это привело лишь к ухудшению отношений внутри региона. В 2009 году там произошли крупные межэтнические столкновения, жертвами которых стали около 200 граждан. В 2017 году власти СУАР ввели запрет на ношение бород и религиозной одежды.
Уйгуры и «лагеря перевоспитания»
В августе 2018 года представители комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации сообщили, что около миллиона уйгуров без суда были помещены в «лагеря перевоспитания».
Журналисты, общавшиеся с бывшими заключенными, писали, что тем, кто туда попадает, выдают одинаковую форму, показывают патриотические фильмы, также они поют китайский гимн. Исповедующих ислам заставляют отказываться от религиозных обрядов.
Самое сложное в таком лагере – неопределенность. Заключенному не сообщают, как долго он здесь пробудет – кто-то задержался на две недели, а кто-то – и на полтора года.
До 2018 года представители властей Китая отрицали, что такие лагеря существуют. Лишь в октябре 2018 власти признались, что лагеря все-таки есть, но число содержащихся в них существенно ниже и что они обеспечены комфортными условиями, питанием и получают возможность выучить китайский язык, получить профессию и интегрироваться в общество.
Лагеря оборудованы системами наблюдения, воротами, охранным пунктом и вышками.
Решение уйгурского вопроса: как в Китае «перевоспитывают» мусульман (12 фото)
Недавно в США заговорили о бойкоте зимней Олимпиады в Пекине в 2022 году. Руководитель пресс-службы Госдепартамента США Нед Прайс заявил, что Штаты будут обсуждать возможность бойкота со своими союзниками. При этом в национальном олимпийском комитете США выступили против бойкота. Бойкотировать главное спортивное мероприятие призывают Канада, Норвегия и несколько десятков различных правозащитных организаций по всему миру. Почему же Запад хочет лишить своих спортсменов Олимпиады?
Всё дело в лагерях или центрах перевоспитания для уйгуров на севере Китая. Эта тема периодически всплывает в СМИ последние несколько лет. Правозащитники всего мира, ООН и другие важные и влиятельные организации постоянно выражают обеспокоенность по этому поводу, но КПК продолжает всё туже и туже затягивать гайки в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), всеми силами переделывая мусульман в китайцев.
В период наихудших отношений с коммунистическим Китаем во второй половине XX века СССР пытался наладить подпольную уйгурскую сеть, которая бы действовала в тылу врага на случай нападения Китая на Советский Союз. Когда Союз развалился, и центральноазиатские республики получили независимость, уйгуры тоже захотели получить независимость от Китая и возродить Уйгурстан. Но компартия не собирается давать уйгурам независимость и планирует навсегда отбить у них это желание.
Один из самых кровавых конфликтов в регионе случился в 2009 году. Тогда на одном из предприятий по производству игрушек произошла массовая драка между китайцами и уйгурами. В результате драки 2 уйгура скончались. Спустя несколько дней после драки, 5 июля 2009 года, уйгуры вышли на массовую акцию протеста против притеснения местного населения. Протесты переросли в беспорядки, когда китайская милиция открыла огонь по митингующим. В «инциденте 5 июля» погибло более 200 человек. Китайские власти заявили, что протест был спровоцирован из-за рубежа. Часто Китай называет виновником любых беспорядков в Синьцзяне движение за независимость Восточного Туркестана. Это движение возникло после завоевания Уйгурстана Цинской империей в XVIII и действует по сей день. Штаб движения располагается в Германии.
В августе 2009 года 200 человек были арестованы за разжигание июльских беспорядков. 17 из них были казнены, остальные надолго отправились в тюрьму.
После «инцидента 5 июля», чтобы впредь не произошло нового взрыва народного гнева, КПК доверила регион мягкому и либерально настроенному руководителю. В начале 2010-х уйгурами было совершено несколько террористических актов, в частности в 2014 году на площади Тяньаньмэнь в самом центре Пекина. В 2016 году, чтобы нового взрыва народного гнева уж точно не произошло, Си Цзиньпин доверил СУАР жёсткому руководителю Чэнь Цюаньго, прозванному за методы управления «железным Чэнем». Си дал Чэню наказ действовать беспощадно и не допустить новых терактов.
Благодаря реформам нового хозяина Синьцзяня, списанным из книжки Оруэлла «1984», правозащитники и обратили пристальное внимание на положение уйгуров. Вот что было сделано при «железном Чэне»:
— Значительно вырос штат полицейских. В Синьцзяне полицейские участки стоят через каждые 500 метров;
— Значительно увеличено количество камер слежения. Нигде в мире нет так много камер слежения, как в Китае, и нигде в Китае нет так много камер, как в Синьцзяне (там за 10 тыс. жителей наблюдает столько устройств, сколько в остальном Китае за несколькими миллионами);
— Город разбит на блоки. Чтобы перейти из одного блока в другой, надо преодолеть КПП;
— На КПП полицейские не только проверяют содержимое сумки и документы, но и сканируют сетчатку глаза. Сканируют сетчатку также при входе в магазин, торговый центр, на автозаправках и т.д.;
— В базе данных полиции хранятся фото всех жителей. При помощи этой базы и нейросети работает система распознавания лиц (такую систему для борьбы с преступностью Китай безвозмездно передал Эквадору). Система слежения может пометить человека как подозрительного, даже если он отклонился от своего обычного маршрута дом-работа;
— На каждый зарегистрированный в регионе автомобиль устанавливается датчик геолокации;
— У полицейских патрулей и на КПП есть анализаторы мобильного контента. Любого прохожего могут попросить показать телефон и с помощью устройства определить наличие запрещённых приложений (например, VPN или приложения с мусульманскими молитвами);
— В регионе реализуется программа «диспансеризация для всех». Под видом этой действительно полезной программы у жителей без их ведома забирают образцы ДНК;
— У жителей изъяты заграничные паспорта;
— У жителей изъяты учебники по истории, выпущенные до 2009 года;
— В регионе действует система социальных кредитов, от которых зависит социальное положение жителя. Добропорядочные граждане получают баллы, которые дают им различные преимущества в повседневной жизни. А с нарушителей снимают баллы, и камеры слежения начинают наблюдать за ними особо пристально.
О том, как содержат в лагерях «студентов», мы можем судить лишь по рассказах прошедших через лагеря уйгуров. Они рассказывают, что в лагере можно оказаться за ношение хиджаба и даже длинного платья, за совершение намаза, за соблюдение рамадана, за запись молитв в mp-3 плеере, за наличие Корана в личной библиотеке или его электронной версии в смартфоне.
По приблизительной оценке специалистов, за последние годы через уйгурские лагеря прошло более 1 млн человек.
Парламенты Нидерландов и Канады в 2021 году назвали политику Китая по отношению к уйгурам «геноцидом». Общественные организации и западные СМИ сравнивают синцзянские «школы перевоспитания» с «нацистскими концлагерями». Против Китая вводят санкции, в китайские посольства одна за одной приходят ноты протеста. А труд заключённых школ/лагерей тем временем используется на фабриках и заводах западных компаний, среди которых Apple, BMW, Nike, Samsung, Sony, Volkswagen и пр. В докладе Australian Strategic Policy Institute на тему активного использования труда заключённых на предприятиях западных компаний отмечается, что сами компании, вероятно, об этом не знали, но это не точно.
«В прошлом году Китай использовал Twitter, Facebook для синьцзянской пропаганды чаще, чем обычно»
Китай, готовясь к Олимпиаде-2022, активно использует соцсети, чтобы замять тему с уйгурами.
To put all rumours re #Uyghur’s genocide, forced labour and systematic rape to rest. Anyone able to prove any of these claims beyond all reasonable doubt (accepted criminal standard) would get a reward of GBP 10k from our org.
Позиция китайских сторонников того, что в Синцзяне строят не концлагеря, а действительно «центры профессионально-технического образования», примерно такая: «А вы докажите, что не центры». Свидетельства выживших они не принимают, говорят, что это распространяют враги народа. Вот, к примеру, твит одного «гордого китайцы, противника западной пропаганды». Он попросил за вознаграждение предоставить доказательства геноцида уйгуров, чтобы поставить точку в спорах. Позже он увеличил призовой фонд и отчитался, что за день так никто и не откликнулся на его призыв. А действительно, как это доказать, если из региона и из лагерей практически невозможно выбраться, а каждый шаг внутри региона отслеживается? Одно можно сказать точно, это будет также сложно, как доказать, что жители КНДР не так уж и счастливы, как может показаться на первый взгляд.
Кто такие уйгуры?
Ислам является важной частью их идентичности. Большинство практикуют умеренную форму суннитского ислама, в то время как некоторые из них являются последователями суфийских сект.
Уйгуры, как правило, имеют более средиземноморские черты и более крупные постройки, чем их ханьские соседи.
Согласно переписи населения, прошедшей в Китае в 2010 году, общая численность населения уйгуров составляла чуть более 10 миллионов человек, это менее 1 процента от общей численности населения Китая. Они являются крупнейшей этнической группой в автономной области Синьцзян.
Где живут уйгуры?
До недавнего времени Синьцзян населяли в основном уйгуры, но приток ханьских китайцев в этот регион частично подогревает напряженность между двумя группами.
Уйгуры, живущие за пределами Синьцзяна, как правило, являются торговцами мужского пола, которые живут в китайских городах. Еще приблизительно 400 000 уйгуров живут за пределами Китая, причем большинство из них живет в центральноазиатских государствах, граничащих с Синьцзяном.
Синьцзян богат природными ресурсами, его экономика в значительной степени связана с сельским хозяйством и торговлей. Его города когда-то были основными остановками вдоль знаменитого Шелкового пути.
Этот регион был частью борьбы за власть в течение последнего тысячелетия, случались в его истории и периоды случайной независимости.
То, что теперь известно как Синьцзян, попало под китайское правление в 18 веке. В 1940 году регион пережил непродолжительный период независимости, но Китай восстановил контроль, когда коммунисты взяли власть в 1949 году.
Почему существует напряженность между Китаем и уйгурами?
Уйгуры жалуются, что лучшие рабочие места отдают китайцам, так как это экономически выгодно, что вызывает недовольство между группами.
Доля ханьцев в населении Синьцзяна увеличилась с 9 процентов в 1945 году до 40 процентов в настоящее время. Китай также развернул большое количество войск, которые дислоцированы в этом регионе.
По мере демографических изменений, как утверждают активисты, китайское правительство постепенно сокращает способность уйгуров заниматься предпринимательской и культурной деятельностью. Они также заявляют, что правительство налагает жесткие ограничения на ислам, относясь к обычным мусульманским традициям как к «экстремистским», чтобы ограничить их.
Журналисты сообщили, что в последние годы местное правительство организовало публичные церемонии и сборы подписей, во время которых этнические меньшинства заявляют о своей лояльности к Коммунистической партии Китая. Они также заявляют, что государство препятствует тому, чтобы уйгуры имели какие-либо контакты с другими тюркскими и мусульманскими народами за рубежом.
Когда появилась напряженность?
Напряженность между уйгурами и китайским правительством возросла в 1990-х годах, когда усилилась поддержка сепаратистских групп в Синьцзяне. Группы были вдохновлены развалом Советского Союза и появлением независимых мусульманских государств в Центральной Азии. Правительство Китая подавило публичные демонстрации, а активисты ушли в подполье.
Китай был обвинен в усилении репрессий против уйгуров в разгар Олимпийских игр в Пекине в 2008 году, но в 2009 году напряженность резко возросла. В этом году в столице региона Урумчи произошли беспорядки, а китайские официальные лица заявили, что около 200 человек были убиты, большинство из них – хань-китайцы.
С тех пор правозащитные организации обвинили Китай в том, что он поместил миллион уйгуров в трудовые лагеря «на перевоспитание».
Однако критики китайской политики считают, что меры направлены на уничтожение идентичности уйгуров.
Как уйгурцев превращают в китайцев. Как технологии слежения лишиют уйгуров их национальной идентичности: религии, языка и традиций.
Как уйгурцев превращают в китайцев. Как технологии слежения лишиют уйгуров их национальной идентичности: религии, языка и традиций.
Синьцзян-Уйгурский район – обширная область на северо-западе Китая.
Эта область всегда была местом крайне беспокойным, еще до нашей эры там происходили бои между древними китайскими царствами и пограничными племенами, а потом эта территория то входила в состав Китайской империи, то отходила под власть соседских ханств и каганатов.
Поэтому местное население этнически, религиозно и культурно крайне разнородное.
Две самые крупные национальности – это ханьцы, то есть те, кого мы называем китайцами, и уйгуры – тюркский мусульманский народ. И тех и других тут примерно по сорок процентов.
Немалую часть этого обильно политого кровью участка земли занимают пустыни, солончаки, горы и прочая живописная, но скудная природа, так что популярность Синьцзяна среди бесконечных завоевателей трудно было бы объяснить, если не вспомнить, что по нему пролегала немалая часть Великого шелкового пути – главной торговой артерии того времени, контроль над которой мог превратить любое племя босоногих дикарей в процветающую нацию.
Сегодня, обстановка в Синьцзян-Уйгурском районе спокойнее не становится. Скорее, наоборот. Есть все основания считать, что там происходит одно из гнуснейших представлений нашей эпохи, на которое с осуждением смотрит, изо всех сил зажмурив глаза, международная общественность всех концов света.
На самом деле стопроцентно точных и надежных данных о том, как китайцы решают уйгурский вопрос, пока нет. Но хватает и того, что просочилось.
Чем им так уйгуры помешали?
Китай никогда не демонстрировал стремления к серьезной экспансии: многие века сил дряхлой империи еле-еле хватало на то, чтобы держать воедино собранное предками.
Две тысячи лет страна училась сидеть на сотнях разбегающихся зайцев и огромную часть своей энергии тратила на попытки противостоять центробежным силам истории.
Гигантские, несопоставимые со стандартами эпохи административные ресурсы, учет и контроль, противодействие новому, а потому опасному… В этих дисциплинах китайская традиция не знает себе равных. И, конечно, святость и неотторжимость любого куска исторического Китая прошита на подкорке здешнего общества.
Вне зависимости от того, кто на этом куске земли проживает. Вот национализма в его европейском понимании тут было немного, и малые народы в Китае обычно чувствовали себя примерно столь же комфортно, как и ханьцы.
Другое дело, что комфорт – понятие растяжимое.
От маоистской культурной революции, например, все пострадали примерно одинаково, а учитывая, что Сяньцзян в те годы был популярным местом ссылки китайцев «на перевоспитание», мы понимаем, когда произошло основное заселение района титульной нацией: именно в 50-е – 70-е годы XX века сюда была направлена и согнана немалая часть местной ханьской общины.
И все же крупнейшие города Синьцзяна – Кашгар, Аксу, Урумчи – по большей части были тюркскими.
Даже визуально: мечети, минареты, чалмы, хиджабы и блеяние баранов, имеющих свои основания опасаться священного месяца Рамадана.
После смерти Мао и начала относительной либерализации режима уйгуры вздохнули даже несколько свободнее, чем весь остальной Китай.
За районом оставалась кое-какая автономия, и многие небесспорные реалии китайской внутренней политики здесь были значительно смягчены.
Например, ограничение рождаемости затронуло уйгуров куда меньше, чем ханьцев: если ханьцам в городе разрешалось иметь только одного ребенка (в деревне – двоих, если старшей была девочка), то уйгурам, как малому народу, было позволено заводить аж трех потомков.
Что для тюрков-мусульман, конечно, все равно было совершенно нестерпимым вмешательством в их религиозные и культурные традиции.
Борьба с религией тут тоже велась мягче, чем в прочих областях, но уйгуры вовсе не желали ограничения их религиозных прав.
Но уйгуры мечтали о Великом Туркестане, своем собственном государстве для тюркских районов, и регулярно заявляли о своих мечтах, что было совершенно недопустимым и преступным действием с точки зрения Компартии Китая.
Поэтому с конца 80-х годов XX века по начало XXI века тут кипела активная борьба.
Европейцы очень уйгурам сочувствовали.
Китай же полагал, что у него на руках имеется бунтующая провинция, в которой за двадцать лет прошло более 400 мятежей и были совершены тысячи террористических актов.
Причем Китай полагал, что дело тут не только в пантюркизме, но и в сильнейшем исламистском влиянии на регион, что, впрочем, неудивительно, так как граничит Сяньцзян, например, с Афганистаном и Пакистаном.
Список преступлений, который обе стороны предъявляют друг другу, так велик и кровав, что приводить его тут не имеет смысла: с одной стороны у нас будут лежать тела взорванных полицейских и случайных прохожих, с другой – тела забитых и запытанных в тюрьмах революционеров.
Вердикт «оба хороши» при всей его неполиткорректности кажется тут наиболее уместным.
Но на что могли рассчитывать 10 миллионов уйгуров, вступивших в борьбу с полуторамиллиардной жесткой силищей?
На мировую поддержу братьев мусульман? На европейскую любовь к правам человека? На то, что если подобное работает в других странах, то сработает и в Китае?
Но Китай имеет иммунитет к большинству угроз, пугающих современное западное общество.
Там нет свободной прессы.
Практически нет явной оппозиции правящей власти, если не считать перманентной и смертельной, но негласной грызни в верхушке КПК.
Китай заливался кровью последние триста лет с такой регулярностью, что взорванными автобусами китайцев не напугаешь.
Там можно столичных студентов раскатать танками по площади Тяньаньмэнь под тихое одобрение нации, которая превыше всего ценит стабильность и порядок, пусть даже они имеют жутковатые формы.
В 90-х годах, после падения социалистического лагеря и некоторого разброда и шатания среди китайских коммунистов по этому поводу, какие-то иллюзии у уйгуров еще могли быть.
Китай был тогда особенно заинтересован в добрых отношениях с мировой экономикой, хотя в принципиальных вопросах и проявлял железобетонное упрямство. Поэтому кое-какие политические общества у уйгуров были, их лидеров предпочитали не убивать, а вышвыривать из страны.
Сквозь пальцы смотрели на обстановку в синьцзянских учебных заведениях, а муллы в публичных выступлениях могли объяснять важность джихада для превращения мира в дар-аль-ислам, хотя и не очень громко.
Рубежом стал день 11 сентября 2001 года, после которого градус симпатии к угнетенным мусульманам в мире резко снизился, а КПК сочла, что зачатки грядущей язвы надо выжигать каленым железом.
Преследования уйгуров по политическим мотивам резко возросли, действия властей стали жестче, и без того эфемерные свободы начали таять, как иероглифы, написанные водой на каменных ступенях.
Основные функции физического контроля над мятежным регионом были возложены на Синьцзянский производственно-строительный корпус – организацию, которая совмещает функции армии с промышленной компанией, строит аналоги военных городков, прокладывает дороги, возводит заводы, а заодно подавляет народные волнения, так как все работники этого комплекса – фактически военные на гособеспечении.
Пиком данного противостояния стали волнения уйгуров в 2008–2009 годах, вылившиеся в серьезные беспорядки в городах, прежде всего в Урумчи.
Они привели к ранениям нескольких тысяч человек и гибели как минимум нескольких сотен уйгуров и ханьцев.
Видимо, тогда же КПК решила всерьез заняться проблемой.
Особенно активно дело пошло после вступления в 2013 году на пост нового генсека партии и председателя Китая Си Цзиньпина.
Уже в 2016 году жизнь уйгуров превратилась в кошмар. Кошмар, тщательно планировавшийся долгими годами. Уйгурский кошмар Исполнителем и, видимо, одним из главных архитекторов процесса стал Чэнь Цюаньго, назначенный главой парткома Синьцзян-Уйгурского района в 2016 году.
До этого он занимал этот же пост в Тибете, еще одном конфликтном регионе, и идеально подходил для выбранной задачи.
Прозвище «железный Чэнь» он получил совершенно заслуженно, ибо наличия в нем человеческой мягкости пока никому обнаружить не удалось. Так как КПК никогда не публиковала своих планов по приведению уйгуров в чувство, мы можем догадываться о деталях этих планов лишь по отдельным результатам и крайне скудным свидетельствам с мест.
Видимо, наверху было принято решение геноцид все же не устраивать, а просто лишить уйгуров их национальной идентичности, прежде всего религии, языка и традиций.
Превратить их в китайцев.
Регион сразу же был практически закрыт и на въезд, и на выезд.
Теоретически отдельные героические журналисты могут туда пробраться, но очень осторожно, и много информации они там не раздобудут из-за специфики условий.
В регионе стали строиться интересные объекты, обнесенные толстыми бетонными стенами, где, по данным BuzzFeed News, изучали спутниковые съемки региона под лупой, в том числе заретушированные участки.
За три года было организовано 268 крупных лагерей, в каждом из которых можно содержать тысячи людей.
Все прочие сведения, долетающие из региона, отрывочны и не очень проверяемы, чаще всего это свидетельские показания отдельных беженцев и очень обрывочные репортажи журналистов и блогеров, сумевших в основном побывать там вскоре после начала кошмара.
Показания беженцев при этом необходимо корректировать, учитывая, что большинство из свидетелей требуют полной анонимности и очень боятся повредить своими выступлениями родственникам, оставшимся в Китае.
Итак, картина складывается следующая:
Все населенные пункты и трассы наполнены военизированной полицией, армией и бойцами Синьцзянского производственно-строительного корпуса.
Камеры, подключенные к программам распознавания лиц, в городах висят повсюду.
Уйгур за день может несколько раз попасть под процедуру сканирования сетчатки глаза, которую проводят как на блокпостах, так и в административных учреждениях, на рабочих местах и в магазинах.
У каждого уйгура должен быть мобильный телефон. На телефон обязательно должно быть установлено следящее приложение, которое контролирует все звонки и переписку владельца, его геолокацию и активность в Сети (и это при том, что доступ на большинство мировых сайтов из региона закрыт).
Существуют программы социальной лояльности, которые штрафуют уйгура за нежелательные действия. Например, за отдаление более чем на 300 метров от своего дома, места работы или дороги между этими двумя точками.
За заход на нежелательные сайты.
За появление на улице в хиджабе (для женщин) или с бородой (для мужчин).
Детям запрещено давать традиционные исламские имена из длинного списка (туда, например, входят имена Мохаммед, Аиша и Патимат).
На большинстве рабочих мест запрещено говорить на любом другом языке, кроме мандаринского (основной язык ханьцев).
Только на мандаринском разрешено преподавание в школах и высших учебных заведениях. Нежелательно регулярное посещение мечетей, большая часть из которых закрыта.
Минусовые баллы вы получите, если дольше нескольких секунд будете находиться рядом с владельцем телефона, у которого очень низкие социальные баллы.
Запрещено покупать и продавать некоторые виды товаров, например слишком большие ножи.
На лезвии небольших кухонных ножей при покупке гравируется имя покупателя.
Кстати, на ханьцев все эти меры не распространяются.
Если уйгурец вызвал нежелательное внимание властей или полиции, то будет арестован.
Кроме того, арестам подвергаются люди, которые автоматически подбираются программой из тех, у кого самые низкие социальные баллы.
Арестованных без суда и обвинений помещают в места, которые на языке китайских чиновников именуются как «учебные центры профессионального обучения для проведения антиэкстремистского идеологического образования».
Весь прочий мир называет это концентрационными лагерями или тюрьмами.
Там эти люди бесплатно работают на одной из небольших фабрик Синьцзянского производственно-строительного корпуса, немного спят, плохо едят, а все остальное время сидят на полу в компании таких же воспитуемых и громко кричат то, что требует наставник (обычно это лозунги о том, как они любят китайскую культуру, Китай, коммунизм и атеизм).
Считается, что произнеся какую-то мысль несколько тысяч раз, вы хорошо ее усваиваете. Если вы плохо себя ведете, вас бьют. Если вы слишком часто нарушаете правила лагеря, вас убивают.
Если вас не убили, то в конце концов вас выпускают на условную свободу до следующих плохих баллов.
По оценке комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации, количество людей, уже прошедших такое профессиональное обучение, составляет не менее миллиона, то есть это каждый восьмой взрослый уйгур минимум.
Синьцзян-Уйгурский район сейчас самый спокойный в Китае, там практически нет преступлений и количество терактов равно нулю.
Большинство проживающих там ханьцев считают действия правительства очень мудрыми и хорошими.
А мнение уйгуров спрашивать не принято.
Как ко всему этому относится мировая общественность?
А никак. Иногда бывают отдельные вспышки интереса к уйгурской проблеме.
Например, когда в ноябре 2020 года петербуржец Гибадуллин обнаружил в новых кроссовках The North Face записку с текстом на английском «Помогите. Я в тюрьме в Китае. Пожалуйста, помогите. Уйгур», то «Фейсбук» не меньше трех дней обсуждал эту коллизию, но потом все решили, что наверняка фейк.
Тут полуторамиллиардный технически развитый Китай, поэтому давайте смотреть на вещи трезво.
Вон Трамп американское производство из Китая выводил и торговые войны с ним устраивал – помните, что писалось в прессе?
Все чаще о том же белом империалисте, который душит свободный китайский народ.
Все, конечно, ужасно сожалеют о происходящем в Китае, но все точно знают, что никто с Китаем из-за уйгуров серьезно связываться не будет.
Мусульмане? Особенно исламисты? Ну, вы же понимаете, что одно дело – резать головы тихих и приятных французских учителей, а другое – скармливать себя китайской народной армии.
К тому же какие претензии к китайцам? Они карикатур на пророка не рисуют.
Они просто… э-э, профессионально образовывают… да.
Наследник трона Саудовской Аравии, прогрессивный Мухаммед бин Салман Аль Сауд, так и сказал, что восхищается китайским руководством:
«Китай имеет право принимать меры, направленные на борьбу с терроризмом и экстремизмом во благо своей национальной безопасности».
Конечно, отдельные западные журналисты с азартом спаниелей копают уйгурскую тематику, и их статьи даже регулярно печатают почтенные издания, но в целом мир на уйгуров, как бы это помягче выразиться, ну, допустим, чихать хотел.
Тем более их не то чтобы совсем уж много убивают, это вам не Руанда, вполне терпимые показатели даже по самым смелым прикидкам.
Еще об уйгурах в обзоре книги: Жизнь под надзором китайского государства. Нас привели к гармонии. Технологии слежения за китайцами.