у нее такие глаза будто в каждом по два зрачка
Новогодний Жорж: «Сбер» рассказал историю о влюбленности своего бренд-амбассадора
В праздничном ролике он пересматривает легендарную комедию и заигрывает с помощью «Селедки под шубой»
«Сбер» представил новый ролик о приключениях Жоржа Милославского в 2020 году. На этот раз герой влюбляется во время праздничного шопинга и стремительно погружается в отношения. Романтичный креатив с участием главного «любимца женщин» создала команда агентства Leo Burnett Moscow (входит в Publicis Groupe Russia ).
В видео «первый бренд-амбассадора банка» делится уроками галантного обольщения с помощью сервисов подписки «СберПрайм» — показывает спутнице комедию «Иван Васильевич меняет профессию» со своим участием на платформе Okko, накрывает новогодний стол с заказами из Delivery Club и даже рисует смайлик из майонеза на верхнем слое традиционного праздничного салата «Селедка под шубой».
Влюбленные герои настолько увлечены друг другом, что буквально воспаряют к потолку квартиры. За этим чудом завороженно наблюдают их гости вместе с курьером. Также романтическую атмосферу в квартире помогло создать живое исполнение Niletto.
Это вторая часть рекламной кампании (посмотреть первую) с возрожденным культовым персонажем — ранее креаторы посредством специальной AI-маски и синтеза речи перенесли Жоржа Милославского в 2020 год, в котором он смог рассекать по динамичной Москве на такси «Ситимобил», слушать музыку в «СберЗвуке» и снимать деньги при помощи системы распознавания лиц. Кроме того, ролик стал одним из победителей конкурса лучшей рекламы России «Итоги года — 2020».
У тебя такие глаза,
Будто в каждом по два зрачка,
Как у самых новых машин
По ночам из шоссе, в шоссе
Пролетают машины шумя,
Двумя парами фар…
У тебя двойные глаза,
Их хватило б на два лица.
И сияет весь океан
От помноженных на два глаз.
Понимаешь, твои глаза
Двух земных полушарий карта
Ты когда закрываешь их,
Погружается на ночь экватор,
А когда их прошу открыть я
В них два полюса голубых
В миг открытья…
В рекламном ролике звучат следующие композиции:
У тебя такие глаза.
У тебя такие глаза,
будто в каждом по два зрачка,
как у самых новых машин.
По ночам из шоссе в шоссе
пролетают машины,
шумя
двумя парами фар.
У тебя двойные глаза,
их хватило б на два лица,
и сияет весь океан
от помноженных на два глаз.
Понимаешь,
твои глаза —
двух земных полушарий карта,
ты когда закрываешь их —
погружается в ночь Экватор,
а когда их прошу открыть я —
в них
два Полюса голубых
в миг
Открытия.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
У нее такие глаза будто в каждом по два зрачка
Эта песня очень хорошо передаёт атмосферу того времени(начало 60х). Спокойное, счастливое время, когда на трамвайчике с утра до обеда можно было успеть в несколько мест, даже постояв в очередях. Придти домой пообедать и потом ещё была длинная-предлинная вторая половина дня.
По моему скромному мнению одно из лучших произведений Микаела Таривердиева, на гениальные стихи Семена Кирсанова
Я смотрел фильм в начале 60х но не помню о чем он а песню из фильма помню до сих пор
И очень грустная новость в тему
«Мелодию» продали по заниженной стоимости:
У вдовы Таривердиева
«Я не знала об этой работе, но вот о другой знала точно, – продолжала рассказ Вера Гориславовна. – Это фильм «Человек идет за солнцем». Микаэл Леонович работал над ним с Михаилом Каликом в шестидесятом году. В нем есть песня, которую поет Кристалинская. Этот фильм – одна из революций в советском кинематографе, это смена стилистики. Он новаторский как по киноязыку, так и по языку музыкальному, это тот фильм, с которым для кинематографа родился Микаэл Таривердиев, потому что те картины, над которыми он работал до того, были с элементами эксперимента, где есть его интонация. Но вот окончательно он проявился здесь, потому что здесь слились многие вещи и потому что это был один из самых его любимых кинорежиссеров, легендарный Михаил Калик, с которым они всегда работали интересно, легко. Они совместно искали способы выражения себя, мира, нового ощущения мира, и вот в этом фильме все получилось.
В нем много музыки и песня – «У тебя такие глаза». Это некая смесь джаза, элементов старинной музыки, это свобода, импровизационность, кстати говоря, Майя Кристалинская поет в джазовой манере, смешанной с камерным, очень тонким пением.
И вот этой песней Микаэл Леонович начал довольно долго длившийся новый период в его жизни. Ему хотелось найти такую интонацию, которая, с одной стороны, была бы изысканной, тонкой, а с другой – была бы понятной большому кругу людей. В фильме, в песне «У тебя такие глаза», ему это удалось. И Майя Кристалинская была первой певицей, с которой он добился уже в исполнительской манере этого стиля. Он требует прекрасного владения вокалом, душевной тонкости, владения массой нюансов, понимания этого необычного, авангардного текста Кирсанова. Это – не песня, это – монолог, тонкая вокальная лирика, решенная при помощи голоса и микрофона, и это было новым музыкальным словом, а Кристалинская послужила для него удивительно тонким инструментом».
Вера Гориславовна включила магнитофон. Музыка дышит в мягких щеточках, поглаживающих в руках ударника металлические диски-тарелки, тихо-тихо, неожиданно, осторожными аккордами вступает фортепиано, и мне видится, как пальцы Таривердиева бегут по клавишам, замирают, и снова бегут и снова шелестят щеточки. Запела певица: в громкой тишине ночного города идет мальчик, ему навстречу несутся огненные круги фар, а голос звучит где-то рядом с ним, словно добрая фея, невидимая мальчику, разговаривает с ним так нежно и ласково, как, может быть, не говорила никогда его мать… Мальчик идет, и огни отражаются в его глазах, озаряя их.
У тебя такие глаза,
Будто в каждом по два зрачка,
Как у самых новых машин.
По ночам из шоссе в шоссе
Пролетают машины, шумя
Двумя парами фар.
У тебя двойные глаза,
Их хватило б на два лица,
И сияет весь океан
От помноженных на два глаз.
Понимаешь, твои глаза —
Двух земных полушарий карты,
И ты когда закрываешь их,
Погружается на ночь экватор…
Кто сказал, что у Майи слабый голос? Как она спела, с какой силой, эти слова – «у тебя двойные глаза»! А как она тихо рассталась с мальчиком – ее голос исчез, растворяясь в тишине вместе с замирающими щеточками на дисках-тарелках.
У вдовы Таривердиева
«Я не знала об этой работе, но вот о другой знала точно, – продолжала рассказ Вера Гориславовна. – Это фильм «Человек идет за солнцем». Микаэл Леонович работал над ним с Михаилом Каликом в шестидесятом году. В нем есть песня, которую поет Кристалинская. Этот фильм – одна из революций в советском кинематографе, это смена стилистики. Он новаторский как по киноязыку, так и по языку музыкальному, это тот фильм, с которым для кинематографа родился Микаэл Таривердиев, потому что те картины, над которыми он работал до того, были с элементами эксперимента, где есть его интонация. Но вот окончательно он проявился здесь, потому что здесь слились многие вещи и потому что это был один из самых его любимых кинорежиссеров, легендарный Михаил Калик, с которым они всегда работали интересно, легко. Они совместно искали способы выражения себя, мира, нового ощущения мира, и вот в этом фильме все получилось.
В нем много музыки и песня – «У тебя такие глаза». Это некая смесь джаза, элементов старинной музыки, это свобода, импровизационность, кстати говоря, Майя Кристалинская поет в джазовой манере, смешанной с камерным, очень тонким пением.
И вот этой песней Микаэл Леонович начал довольно долго длившийся новый период в его жизни. Ему хотелось найти такую интонацию, которая, с одной стороны, была бы изысканной, тонкой, а с другой – была бы понятной большому кругу людей. В фильме, в песне «У тебя такие глаза», ему это удалось. И Майя Кристалинская была первой певицей, с которой он добился уже в исполнительской манере этого стиля. Он требует прекрасного владения вокалом, душевной тонкости, владения массой нюансов, понимания этого необычного, авангардного текста Кирсанова. Это – не песня, это – монолог, тонкая вокальная лирика, решенная при помощи голоса и микрофона, и это было новым музыкальным словом, а Кристалинская послужила для него удивительно тонким инструментом».
Вера Гориславовна включила магнитофон. Музыка дышит в мягких щеточках, поглаживающих в руках ударника металлические диски-тарелки, тихо-тихо, неожиданно, осторожными аккордами вступает фортепиано, и мне видится, как пальцы Таривердиева бегут по клавишам, замирают, и снова бегут и снова шелестят щеточки. Запела певица: в громкой тишине ночного города идет мальчик, ему навстречу несутся огненные круги фар, а голос звучит где-то рядом с ним, словно добрая фея, невидимая мальчику, разговаривает с ним так нежно и ласково, как, может быть, не говорила никогда его мать… Мальчик идет, и огни отражаются в его глазах, озаряя их.
У тебя такие глаза,
Будто в каждом по два зрачка,
Как у самых новых машин.
По ночам из шоссе в шоссе
Пролетают машины, шумя
Двумя парами фар.
У тебя двойные глаза,
Их хватило б на два лица,
И сияет весь океан
От помноженных на два глаз.
Понимаешь, твои глаза —
Двух земных полушарий карты,
И ты когда закрываешь их,
Погружается на ночь экватор…
Кто сказал, что у Майи слабый голос? Как она спела, с какой силой, эти слова – «у тебя двойные глаза»! А как она тихо рассталась с мальчиком – ее голос исчез, растворяясь в тишине вместе с замирающими щеточками на дисках-тарелках.
Валерий.Спасибо за информацию.
Эта песня » врезалась мне в ДУШУ» на всю жизнь.
Хотя я смотрел фильм перед Армией один раз. И мелодию этой песни больше нигде не слышал. И не искал. Она звучала у меня внутри. Слова я не все помнил. Но голос Майи и интонации исполнения я помню до сих пор.
Случайно услышал этот ролик в посте о продаже » Мелодии » и сейчас опять слушаю и музыку и Майю. Я хоть старый но не сентиментальный. Но царапает что то внутри когда слушаю эту музыку и исполнение.
У нее такие глаза будто в каждом по два зрачка
Стихи семнадцатилетнего Семена Кирсанова (настоящая фамилия — Кортчик) впервые были напечатаны в 1923 году и сразу же привлекли внимание читателей и критиков, стали предметом острых споров. И это естественно: они давали основу для уяснения природы стихового новаторства, а эти проблемы постоянно волновали нашу поэзию.
Новое возникает в искусстве, как и в жизни, постоянно. И в прошлые годы художники слова подтверждали свои права и верность избранному ими делу, совершая открытия, обогащавшие представления читателей о жизни. Но бывают такие эпохи, когда необходимость, потребность нового провозглашаются настойчиво и последовательно, становятся девизом и точно намеченной целью. Так жила, так действовала с первых дней своего существования и молодая советская литература. Поэты разного склада, облика, темперамента ощущали себя разведчиками, искателями, осваивающими неизведанные просторы действительности, вызывающими к жизни свежие силы стиха, участвующими в строительстве нового мира.
«Надо рваться в завтра, вперед!» — восклицал Маяковский. «Стволы рубцую знаками разведки, веду тропу, неутомим, чтобы товарищ меткий воспользовался опытом моим», — говорил Тихонов. «Давайте снова новое любить начнем», — звал Асеев. А за этими лозунговыми, программными, будто курсивом написанными и произносимыми строками возникал крепкий массив стихотворений и поэм, отчетливо освещавших человеческие характеры и отношения и свидетельствовавших о том, как много доподлинно первозданного в нашей жизни, как необходимо беречь и растить эту социалистическую новь!
Кирсанов был еще молод, когда, начиная стихотворение «Поиск», так представлялся читателю:
А несколько десятилетий спустя он снова задумывается над тем, «что такое новаторство», и старается найти возможно более точное определение, «чтобы от старого новое отделять, как руду». Как видим, поиски нового продолжались постоянно, потому что движение жизни не прекращается ни на мгновение.
Но вместе с действительностью изменяются и искатели. Они добывают опыт и навыки, отбрасывают представления незрелые в поверхностные, к ним приходят уверенность и сознание ответственности. И новое укрепляется в их стихах, становится их естеством, их сутью, а не внешним признаком, не преходящим упоминанием.
Этот упорный и благодарный труд стал основою, смыслом поэтической биографии Семена Кирсанова. Предвестием предстоящих трудов и открытий оказался для поэта «Разговор с Дмитрием Фурмановым», написанный вскоре после смерти замечательного революционного писателя. Жизненный центр этого стихотворения — беседа создателя «Чапаева» и «Мятежа» с молодым дебютантом, еще только что начинавшим свою биографию. Здесь запечатлены и подробности отшумевших литературных споров тех лет, ныне по преимуществу занимающие лишь историков, и значительно более существенные мотивы, касающиеся самой сердцевины образного творчества, его определяющих принципов. Отвечая своему собеседнику, интересующемуся тем, как писалась «Конармия» («В чем, черт возьми, загадка Бабеля?»), приехавший из Одессы поэт со страстью и убежденностью — признаться, неожиданной, непредвиденной! — произносит пылкую тираду, восторгаясь суровой и строгой прозой Фурманова. Он склоняет голову перед подвигом своего собеседника — реальным, жизненным, который стал основою подвига творческого: «И ввинчен орден до костей, и сердце просверлил!» Подлинность героического — вот что поднято и утверждено в этих жарких строках, привлекательных своей очевидной искренностью и увлеченностью.
А между тем поэту, так восторженно восклицавшему: «Я на лазурь не променял бы ваш защитный цвет!» — пришлось пройти путь сложный и долгий, прежде чем добыть и освоить то, что так восхищало и манило его, представлялось с полным на то основанием таким прекрасным и ценным. Произнесенные им осуждающие слова о «громе фанфар», о расцвеченных и украшенных строках могли быть отнесены и к нему самому, когда с виртуозным щегольством, с неистощимой изобретательностью он конструировал разнородные фонетические композиции. «Колокола. Коллоквиум колоколов» — так начинает он стихотворение «Бой Спасских». Составляя «Девичий Именник», рифмует: «Оленей — Елене», «Анастасья — иконостасья», «Анна — мембрана»… Рассказывая в «Букве Р» о том, как избавлялся от картавости, с удовольствием ставит подряд рокочущие, рычащие слова: «Рамка! Коррунд! Карборунд! Боррона!», а далее следуют «звуковые характеристики», написанные по самым различным поводам. Здесь и «Погудка о погодке», и «Германия», и «Красноармейская разговорная». В каждом случае поэт находит соответствующие звукосочетания, ритмы, рифмы… Иногда они соответствуют настроениям, господствующим в стихе, его внутреннему движению, иногда имеют лишь внешнюю связь.
Много лет спустя, открывая книгу «Искания» (Стихотворения и поэмы, 1923–1965), Кирсанов писал: «В утренние мои годы меня влекли к себе не только подмостки митинговых аудиторий, но и арена цирка, где хотелось перелетать с трапеции на трапецию головокружительных рифм. Я искал слова быстрого и точного, отважно пробирающегося по канату темы». Признание это нет надобности оспаривать. Особенного внимания здесь заслуживает характеристика отношений меж словом и темой. Они существуют самостоятельно, лишь соприкасаясь, и притом довольно бегло, причем тема остается пассивной опорой для словесных прыжков. Беспощадно строгая оценка собственного прошлого!
Но в ту же давнюю пору Семен Кирсанов написал стихотворение «Поиск», где утверждал, что вышел на поиск душевных богатств и искать их будет «не в копях, разрытых однажды, а в жилах желанья и жажды», и обещал «заглядывать в души к товарищам, мимо идущим». Так, несмотря на видимую уверенность и, казалось бы, незыблемое ощущение собственной правоты, он еще проверял, устанавливал принципы своей поэзии. И сказывались здесь отнюдь не только особенности его творческой судьбы, но и противоречия, дававшие себя знать в деятельности существовавших тогда литературных групп. Активным, хотя и юным участником одной из них был Кирсанов, который вместе с Маяковским и Асеевым входил в «Левый фронт искусств». Он объявил себя лефовцем еще до того, как покинул свой родной город — Одессу. Здесь поэт встречался с Багрицким и Катаевым, читал им свои первые стихи. Решающей оказалась встреча с Маяковским, приезжавшим в Одессу в начале 1924 года. Москвичом Кирсанов стал почти два года спустя, но уже до этого в первых номерах журнала «Леф» печатались его стихи.
Говоря о «Лефе» — так же как и о других литературных объединениях 20-х годов, — о противоречивых и путаных положениях его программы, надобно помнить и о том, как часто и решительно опровергали ее своими поэмами и стихами поэты, ее подписывавшие. Широта взгляда, мысли, переживания, ощущение личной, кровной причастности ко всему происходящему и изображаемому — вот источник обаяния, таившегося в «Хорошо!» и «Про это» Маяковского, «Свердловской буре» и «Русской сказке» Асеева, поэмах Пастернака о революции 1905 года. Здесь-то и давала себя знать великолепная новизна поэзии, рожденной борьбой за социализм.
Семен Кирсанов имел замечательных старших товарищей, соратников и ценил, понимал это. В стихотворении «Маяковскому» он писал со свойственной ему экспрессией:
У тебя такие глаза: 5 знаменитых песен на стихи Семёна Кирсанова
Илья Маршак
Согласно автобиографии Кирсанова, своё первое стихотворение («Смешно, как будто жизнь дана») он написал в 1916 году. В 1920 году юноша вступил в одесский «Коллектив поэтов», куда входили Эдуард Багрицкий, Валентин Катаев, Юрий Олеша и Вера Инбер. Вскоре увлечённый творчеством Велимира Хлебникова поэт сам организовал Одесскую ассоциацию футуристов.
В начале Великой Отечественной войны Кирсанов руководил литбригадой в организованных по его инициативе «Окнах ТАСС», а в конце июня добровольцем пошёл на фронт. Первоначально он был военным корреспондентом «Красной Звезды», затем его направили на Северо-Западный фронт в районе Новгорода, где шли тяжёлые бои. Позже Кирсанова перевели в газету Центрального фронта, в район Гомеля. При отступлении его часть попала в окружение, из которого с трудом удалось выйти. Проведя несколько дней в Москве, Кирсанов снова отправился на фронт: сначала Карельский, потом — Калининский. Участвовал в освобождении Севастополя и Риги, получил две контузии, в июне 1945 года был демобилизован. В том же году вышел сборник «Стихи войны».
В начале 1950-х Кирсанов начал активно заниматься переводами произведений Пабло Неруды, Бертольда Брехта, Генриха Гейне, Адама Мицкевича и Луи Арагона. Ближе к концу шестидесятых четыре его стихотворения были положены на музыку Микаэлом Таривердиевым. Особенно известной стала песня «У тебя такие глаза», вошедшая в фильм Михаила Калика «Человек идёт за солнцем» (1961). На стихи Кирсанова советскими композиторами было написано множество песен, ставших популярными в народе. «Вечерняя Москва» предлагает вашему вниманию подборку самых известных из них.
«У чёрного моря» (музыка Модеста Табачникова)
Есть город, который я вижу во сне,
О, если б вы знали, как дорог
У Чёрного моря явившийся мне,
В цветущих акациях город
«У тебя такие глаза» (музыка Микаэла Таривердиева)
У тебя такие глаза,
Будто в каждом по два зрачка,
Как у самых новых машин.
По ночам из шоссе в шоссе
Пролетают машины шумя
У тебя двойные глаза,
Их хватило б на два лица
И сияет весь океан
От помноженных на два глаз.
«Жил-был я» (музыка Давида Тухманова)
С выигрышным билетом
«Эти летние дожди» (музыка Марка Минкова)
Мне от них как будто лучше,
Будто что-то впереди.
«Русская песня» (музыка Эдуарда Ханка)
Как из клетки горлица, душенька-душа,
Из высокой горницы ты куда ушла?
Я брожу по городу в грусти и слезах
О голубых, голубых, голубых глазах.