триптих что это такое в церкви

ДИПТИХ

Ди́птих (гр. δίπτυχον), списки имен, поминаемых во время литургии.

Первоначально словом диптих обозначались употреблявшиеся греками и римлянами таблички для записи (записные книжки), представлявшие собой две деревянные, костяные или металлические дощечки, соединенные друг с другом; для записей предназначались внутренние стороны складня, внешние же стороны могли покрываться разного рода украшениями. Подобные книжки могли содержать дополнительные листы и тогда именовались триптихами (τρίπτυχα), пентаптихами (πεντάπτυχα) и т.д. или вообще полиптихами (πολύπτυχα).

В церковном употреблении диптихами обозначались таблички, содержавшиеся в каждой церкви, на которых записывались те имена, которые возглашались с амвона во время Евхаристии. Эти таблички содержали имена приносивших дары, ряда других членов общины, правящего епископа и некоторых других архиереев, имена святых, мучеников и исповедников и, наконец, имена праведно скончавшихся членов данной общины. Диптихи выступали, таким образом, как воплощение идеи единства церкви, соединения в церкви живых и усопших, признанных святых и всех верующих. Вместе с тем соединение в диптихах имен святых с именами других верующих (верных) соответствовало идее всеобщей святости Церкви, соединяющейся с Христом в результате Евхаристии. Диптихи употреблялись в церкви с древнейших (возможно, с апостольских) времен. Во всяком случае в III в. они были, по свидетельству св. Киприана, во всеобщем употреблении. В Восточной Церкви диптихи применялись еще в XV в., в Западной – вплоть до XII в.

Диптихи могли быть разного размера в зависимости от числа поминаемых. С развитием общецерковного культа святых и образованием крупных церковных областей диптихи разрастались и могли менять свою форму. Например, в церкви святого Лаврентия в Константинополе диптихи были записаны на мраморной колонне, и содержали имена императора, патриархов, епископов и т.д. С разрастанием диптихов связана их спецификация. Выделяются диптихи живых (δίπτυχα ζώντων, liber viventium) и диптихи усопших (δίπτυχα νεχρών, liber mortuorum). В диптихи живых включались имена пап и патриархов, епископов и священников, ктиторов данной церкви, клириков разных чинов, императора, других знатных лиц из мирян. В диптихах живых воспоминалась вместе с тем Богородица, мученики и другие святые. Включение последних в диптихи живых указывает на такое понимание святости, при котором святые – в отличие от других праведно усопших – наделяются способностью деятельно соучаствовать в жизни Церкви – как заступники и покровители. В диптихи усопших включались прежде всего те, кто в течение своей жизни был записан в диптихах живых, в первую очередь сюда входили имена всех епископов, скончавшихся в общении с Церковью.

Из диптихов живых впоследствии развиваются мартирологи. Из диптихов усопших возникают в ходе церковно-литургического развития поминальные книги (помянники).

Диптихи Автокефальных Церквей

С 14 сентября 2018 года русский диптих начинается с Александрийской Церкви, 15 октября 2018 года было объявлено о разрыве евхаристического общения Русской Православной Церкви с Константинопольским Патриархатом в связи с неканоническими действиями последнего на Украине. С января 2019 года в диптихе Константинополя присутствует «Православная Церковь Украины», образованная Константинополем на базе раскольнических групп «Киевского Патриархата» и «Украинской Автокефальной Православной Церкви».

Константинопольский диптих употребляется и другими грекоязычными Православными Церквями.

Поимённый диптих современных первоепископов, согласно принятому в Русской Православной Церкви, см. в статье Предстоятели Автокефальных Православных Церквей.

Источник

Триптих

Триптих (от греч. τρίπτυχος — сложенный втрое) — произведение искусства, состоящее из трёх картин, барельефов и др., объединенных общей идеей (складень). Работа разделяется на три секции или три резные панели, которые висят вместе и рядом. Триптих является разновидностью полиптиха, что обозначает работу из множества панелей или картин. Средняя работа как правило наибольшая, а по бокам располагаются две меньшие относящиеся к ней работы, хотя составляющие триптихи работы обычно равны по размерам.

Несмотря на то, что корень слова идёт от древнегреческого «triptychos», слово возникло в Средние века от древнеримского названия таблички для письма, которая имела две навесные панельки, примыкающие к центральной. Слово также могло использоваться для обозначения ювелирной подвески.

Содержание

Эволюция

Форма триптиха пришла из раннего христианского искусства и в Средние века была популярным форматом для создания картин, вешаемых у алтаря. Географическая распространённость составляла от восточных византийских храмов до Британии на западе. Художники и скульпторы Ренессанса, такие как Ганс Мемлинг («Страшный суд» из Гданьска) и Иероним Босх тоже использовали эту форму искусства, а также этот термин употребляется в отношении малых литературных форм, в первую очередь стихов.

Начиная с готического периода и далее как в Европе, так и в других странах стены вокруг алтарей в церквях и соборах часто оформлялись триптихами. В Соборе Антверпенской Богоматери находятся два образца работы Рубенса, а в Соборе Парижской Богоматери есть другой образец архитектурного триптиха. Структура триптиха традиционна для церковных витражей.

Примеры

Хотя наиболее известен вид триптиха рядом с алтарём, не относящиеся к этой категории известные работы включают в себя произведения:

См. также

Ссылки

Полезное

Смотреть что такое «Триптих» в других словарях:

ТРИПТИХ — [гр. triptyches сложенный втрое] иск. 1) складная икона (складень) с тремя створками; 2) произведение искусства из трех картин, рисунков и т. п., объединенных одной идеей или темой. Словарь иностранных слов. Комлев Н.Г., 2006. ТРИПТИХ Икона,… … Словарь иностранных слов русского языка

триптих — а, м. triptique <гр. triptychos сложенный втрое. 1. Складная икона, имеющая три створки. БАС 1. 2. Композиция из трех картин, рельефов, рисунков и т. п., объединенных одной идеей. БАС 1. В этом году он < Анри Мартэн> выставил большой… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

ТРИПТИХ — (от греч. Triptyches тройной, сложенный в трое) произведение искусства из трех картин, рельефов, рисунков и т. д., объединенных общей идеей, темой или сюжетом. Коллектив со столь громким названием был образован 20 января 1995 г. Тимофеем Крюковым … Русский рок. Малая энциклопедия

ТРИПТИХ — (от греческого triptychos сложенный втрое), три произведения искусства, объединенные общим замыслом … Современная энциклопедия

ТРИПТИХ — ТРИПТИХ, триптиха, муж. (греч. triptychos втрое сложенный) (иск.). 1. Складная картина из трех частей. || Складная икона из трех створок (церк.). 2. Картина, состоящая из трех отдельных картин, объединенных одной идеей. || перен. Поэтическое… … Толковый словарь Ушакова

ТРИПТИХ — ТРИПТИХ, а, муж. (спец.). Произведение изобразительного искусства, состоящее из трёх сюжетно или по идее объединённых частей. Складной т. (икона или картина складень). Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Триптих — (от греч. triptychos тройной, сложенный втрое), произведение изобразительного искусства, состоящее из 3 частей (картин, рельефов, рисунков и т. д.), объединённое общей художественной идеей, темой или сюжетом и часто образующее… … Художественная энциклопедия

ТРИПТИХ — «ТРИПТИХ», СССР, УЗБЕКФИЛЬМ, 1977, цв., 76 мин. Драма. Фильм воспоминание старого учителя о жизни узбекского села в первые послевоенные годы, о тех изменениях, которые произошли в быту и в положении женщин. Героини фильма организатор и… … Энциклопедия кино

триптих — сущ., кол во синонимов: 4 • икона (21) • картина (55) • композиция (19) • … Словарь синонимов

Триптих — икона, состоящая из трех частей: средней доски, занятойглавным изображением, и из двух привешенных к ней на петлях боковыхстворок с побочными изображениями (напр., на средней доске Богоматерьс Младенцем, на створках предстоящие ей святые).… … Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

Источник

ТРИПТИХ

Смотреть что такое ТРИПТИХ в других словарях:

ТРИПТИХ

икона, состоящая из трех частей: средней доски, занятой главным изображением, и из двух привешенных к ней на петлях боковых створок с побочными изображ. смотреть

ТРИПТИХ

(от греч. tríptychos — тройной, сложенный втрое) произведение искусства из трёх картин, рельефов, рисунков и т.д., объединённых общей идеей, тем. смотреть

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

триптих м. 1) Складная икона с тремя створками; складень. 2) а) Произведение искусства из трех картин, рисунков и т.п., объединенных одной идеей. б) Поэтическое произведение из трех стихотворений, отрывков и т.п., объединенных общим замыслом.

ТРИПТИХ

триптих м. иск.triptych

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

Триптих — икона, состоящая из трех частей: средней доски, занятой главным изображением, и из двух привешенных к ней на петлях боковых створок с побочными изображениями (напр., на средней доске — Богоматерь с Младенцем, на створках — предстоящие ей святые). Створки, вращаясь на петлях, могут ложиться на среднюю доску и вполне заслонять собою находящееся на ней изображение, причем и то, что написано на них самих, делается невидимым. Иконы такого рода известны на Руси под названием «складней». Они завелись очень рано, прежде всего в Византии и Италии, откуда перешли и в другие страны Европы. Их брали с собою в путешествия и походы, хранили в домашних молельнях, помещали на алтарях и над алтарями, раскрывая во время богослужения или для поклонения верующих. Смотря по назначению Т., размер их бывал весьма различный — от величины в два-три дюйма до саженной. В значении надпрестольных икон, Т. особенно сильно были распространены на Западе Европы в XIV — XVI ст. В это время, кроме живописных Т., нередко изготовлялись резные из дерева, с рельефными, раскрашенными изображениями. Образцы подобных складней, иногда высоко художественные и чрезвычайно роскошные, доныне уцелели в некоторых церквах Германии; их можно также видеть во многих музеях.

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

ТРИ́ПТИХ, а, ч.1. мист. Композиція з трьох картин, барельєфів, малюнків і т. ін., об’єднаних спільною темою, ідеєю.До теми любові художник [Ф. Г. Криче. смотреть

ТРИПТИХ

Á сущ см. _Приложение II(композиция из трех картин, рисунков и т. д., объединенных общей идеей или сюжетом; складная икона, имеющая три створки)Сведен. смотреть

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

Триптих (от греч. Triptyches — тройной, сложенный в трое) — произведение искусства из трех картин, рельефов, рисунков и т. д., объединенных общей идеей, темой или сюжетом. Коллектив со столь громким названием был образован 20 января 1995 г. Тимофеем Крюковым (вокал, гитара). К лидеру Т. Крюкову присоединились Григорий Моги-левский (гитара), Петр Шнурков (бас) и Андрей Сар-бочев (ударные). За основу своего творчества взяли баллады в стиле «Megadeath» и «Metallica». Значительный вклад в творчество группы внес П. Шнурков, сделав музыку более зрелой, доступной и правильной. До прихода в «Триптих» П. Шнурков сменил много коллективов, а А. Сарбочев ранее играл с курсантами Военной Академии. Песни исполняют на русском языке, тексты и музыку пишут сразу трое — Т. Крюков, П. Шнурков и Г. Моги-левский. В 1996 г. приняли участие в Празднике Московского Комсомольца.
Дискография:
1996 «Aroil metal»
1998 «Наш путь»
Синонимы:

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ а, м. triptique <гр. triptychos сложенный втрое. 1. Складная икона, имеющая три створки. БАС-1. 2. Композиция из трех картин, рельефов, ри. смотреть

ТРИПТИХ

1) Орфографическая запись слова: триптих2) Ударение в слове: тр`иптих3) Деление слова на слоги (перенос слова): триптих4) Фонетическая транскрипция сло. смотреть

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

-а, м.1. иск.Композиция из трех картин, барельефов, рисунков и т. п., объединенных общей идеей, темой или сюжетом.|| лит.Поэтическое произведение из тр. смотреть

ТРИПТИХ

-а, ч. 1) мист. Композиція з трьох картин, барельєфів, малюнків і т. ін., об’єднаних спільною темою, ідеєю. || літ. Поетичний твір із трьох віршів, ур. смотреть

ТРИПТИХ

в филат. термин для обозначения сцепки из 3 марок, связанных общностью сюжета. Вып. в ГДР, Великобритании, Сан-Марино и др.Триптих — сцепка поч. смотреть

ТРИПТИХ

(греч. triptychos — тройной, сложенный втрое) — произведение живописи (реже графики или рельефа), состоящее из трех самостоятельных частей, объединенных общей темой или идеей. Центральная (средняя) часть обычно выделяется по размерам и несет основную смысловую нагрузку. Триптих может быть как светским, так и религиозным произведением. В ев-ропейском искусстве XIV–XVI вв. были широко рас-пространены алтарные композиции, выполненные не только в виде триптиха, но и диптиха и полиптиха. смотреть

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

-а, ч. 1》 мист. Композиція з трьох картин, барельєфів, малюнків і т. ін., об’єднаних спільною темою, ідеєю.|| літ. Поетичний твір із трьох віршів. смотреть

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

триптихטרִיפּטִיך, טרִיפּטִיכוֹן ז’* * *מסגרת תלת לוחיתСинонимы: складень

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

(2 м); мн. три/птихи, Р. три/птиховСинонимы: складень

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

ТРИПТИХ

Rzeczownik триптих m tryptyk m

ТРИПТИХ

(от греч. «tripthycho» сложенный втрое) — первоначально — складная икона, состоящая из 3 остей. В наст. время Т. называется любое произведение искусства из 3 картин, рельефов, рисунков и т. д., объединенных общей идеей или сюжетом. смотреть

ТРИПТИХ

Заимств. в конце XIX в. из греч. яз., где triptychos «сложенный втрое» — сложение tri «три» и ptyx, ptychos «складка».Синонимы: складень

Источник

ТРИПТИХ

Найдено 3 изображения:

Видео на тему: ТРИПТИХ

триптих м. 1) Складная икона с тремя створками; складень. 2) а) Произведение искусства из трех картин, рисунков и т.п., объединенных одной идеей. б) Поэтическое произведение из трех стихотворений, отрывков и т.п., объединенных общим замыслом.

Триптих — икона, состоящая из трех частей: средней доски, занятой главным изображением, и из двух привешенных к ней на петлях боковых створок с побочными изображениями (напр., на средней доске — Богоматерь с Младенцем, на створках — предстоящие ей святые). Створки, вращаясь на петлях, могут ложиться на среднюю доску и вполне заслонять собою находящееся на ней изображение, причем и то, что написано на них самих, делается невидимым. Иконы такого рода известны на Руси под названием «складней». Они завелись очень рано, прежде всего в Византии и Италии, откуда перешли и в другие страны Европы. Их брали с собою в путешествия и походы, хранили в домашних молельнях, помещали на алтарях и над алтарями, раскрывая во время богослужения или для поклонения верующих. Смотря по назначению Т., размер их бывал весьма различный — от величины в два-три дюйма до саженной. В значении надпрестольных икон, Т. особенно сильно были распространены на Западе Европы в XIV — XVI ст. В это время, кроме живописных Т., нередко изготовлялись резные из дерева, с рельефными, раскрашенными изображениями. Образцы подобных складней, иногда высоко художественные и чрезвычайно роскошные, доныне уцелели в некоторых церквах Германии; их можно также видеть во многих музеях.

ТРИ́ПТИХ, а, ч.

1. мист. Композиція з трьох картин, барельєфів, малюнків і т. ін., об’єднаних спільною темою, ідеєю.

До теми любові художник [Ф. Г. Кричевський] знов повертається в 1925 –1927 рр., створюючи знаменитий триптих “Життя” (із журн.);

У 1906 р. вона [О. Кульчицька] виконала в емалевій техніці алегоричну композицію-триптих: “Історія”, “Мистецтво”, “Музика” (з наук. літ.);

Хореографічний триптих на музику “Партизанських картин” А. Штогаренка, “Поеми” В. Лятошинського і “Карпатського концерту” М. Скорика поповнить репертуар Київського академічного театру опери та балету імені Т. Г. Шевченка (з газ.);

// літ. Поетичний твір із трьох віршів, уривків і т. ін., об’єднаних спільним задумом.

9 лютого 1858 р. Шевченко записав у “Журналі” три вірші “Доля”, “Муза” і “Слава”, які мають спільну римську нумерацію і являють собою своєрідний ліричний триптих (з наук. літ.);

Вершиною патріотичної лірики В. Симоненка, присвяченої рідній землі, можна вважати своєрідний триптих “Україні” – “О земле з переораним чолом” – “Задивляюсь у твої зіниці” (із журн.).

2. церк. Складана ікона, що має три стулки.

Источник

Протоиерей Алексий Уминский: «Триптих» – это проповедь пламенного человека

«Триптих» Мастерской Петра Фоменко — трехчастный спектакль по произведениям «Граф Нулин», «Каменный гость», «Сцена из Фауста» Пушкина. О том, что этот спектакль может сказать христианину — протоиерей Алексий Уминский, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах, духовник Свято-Владимирской православной гимназии.

— Отец Алексий! Я видела, как вы радостно — «это же настоящий Пушкин!» — выходили в фойе после первого акта, как задумались во втором антракте и как ахнули в начале третьего действия спектакля, когда на сцене открылся ад. Для меня лично «Триптих» Фоменко сравним с раннехристианской, открытой исповедью, когда человек один перед людьми говорит обо всем…

В этом смысле мне показалось, что Фоменко интуитивным образом дошел до того, о чем святые отцы пишут, — как страсть действует в человеке. Каким образом человеческая жизнь может превратиться в ад. Каким образом человек игриво, самовлюбленно и эффектно погружается в адскую жизнь и в этой адской жизни чувствует себя на своем месте. Что такое ад вообще! И в «Триптихе» на самом деле это очень сильно показано!

Авва Дорофей пишет о том, как ад входит в человека. Вот мы читаем, слышим слова Христа о том, что Царствие Божие — внутри нас. И долго об этом размышляем — что это значит — как это — Царствие Небесное не надо искать в каких-то отдаленных местах? Царствие Божие рождается в человеке как его возможность любить, его возможность жертвовать, как потенция удивительной внутренней свободы, которая заключается, например, в реализации таланта ради других людей, в желании восполнять собою недостаточность другого человека.

Через такие незаметные, тихие вещи утверждается Царствие Небесное. Человек потихонечку, шаг за шагом оказывается верным Богу в малом, в малых делах, как об этом в Евангелии говорится. Способности, Богом данные каждому человеку, потому что каждый из нас очень похож на Бога, потенциально похож на Бога, на Христа, расцветают, и человек вдруг становится действительно похожим на Бога, человек становится настоящим христианином.

И тогда понятно, что такое Царство Небесное внутри человека, потому что смотришь на такого человека, мужчину или женщину, и в глазах его — инобытие, свет невечерний вдруг мелькает. И по какому-то такому удивительному выражению лица, манере говорить вдруг понимаешь, что этот человек — христианин, что он — с Богом, что он — со Христом. При этом ничего такого особенного он не делает. Горы не передвигает, мертвых не воскрешает, по воде не ходит. Хотя… вероятнее всего — ходит, потому что жизнь такого человека — это решимость следовать за Богом, куда бы Он тебя ни повел.

Вот так же постепенно в человеке вместо Царствия Небесного вдруг рождается ад. Это происходит совершенно незаметно, вообще незаметно для человека. У аввы Дорофея есть глава с простеньким названием «О совести». Казалось бы, какой интерес святому отцу, пустыннику, занимающемуся высокими состояниями молитвы, вышедшему из мира говорить о таких простых вещах, которым мама с папой должны научить ребенка? А совесть вдруг оказывается основополагающим явлением духовной жизни.

Авва Дорофей пишет: вот человек себе говорит: ну что за малость, если я позволю себе сказать такое-то слово, ну что за малость, если я позволю себе посмотреть на такую-то вещь, ну что за малость, если я позволю себе усладиться подобным чувством, подобной страстью. Ну что за малость, если я немножечко солгу. Ну что за малость, если я чуть-чуть сейчас воспользуюсь чужим, не обязательно сворую, но просто воспользуюсь чужим местом, чужим словом, чужой мыслью и выдам это за свое. Ну что за малость, если я сделаю то-то и то то, что за малость, что за ерунда?

И вдруг ты понимаешь, что он пишет о тебе. Сейчас. Что это вообще про тебя и каждого человека, который только этим и живет. Что вот так складывается человеческая жизнь, таким вот образом происходит наше вхождение в общение с людьми, в общение с природой, в общение с Богом. Если чуть-чуть-то можно… чуть-чуть не считается! И в первом акте «Триптиха», в «Графе N» у Фоменко — все именно так: начинается это «чуть-чуть», так весело, по-пушкински, с эйфорией, все такое творческое, такое озорное!

Залезть в постель к чужой жене? Но это же все шутка, все не всерьез! Это так легко, так — «откупори шампанского бутылку»! (Не случайно там постоянно возникает музыка Моцарта! И слова о музЫке из «Моцарта и Сальери» произносятся в «Каменном госте», здесь названном «О дона Анна!», а в Фаусте звучит текст из «Графа Нулина» — «бывают странные сближенья»… И Моцарт такой легкий, такой веселый, такой дон-жуанный…

Дон-Жуан, который на самом деле в гениальной опере не оказывается осужденным, его образ победительный. Как бы там Моцарт ни прилеплял в последнем акте моралите, в это моралите никто не верит, все же понимают, что прекрасен именно вот этот человек, который так свободен, так легок, так обаятелен! Как обаятелен бывает грех… Как грех, который прежде всего предлагает тебе свободу. Как грех, который предлагает тебе успех. Как грех, который предлагает тебе возможность сверкать и блистать. Как, в общем… сделка. С совестью сначала, на первом этапе, а на последнем — уже с сатаной. И этот вот ряд от легкой шутки в первом акте — к страсти во втором неожиданно выходит в третьем действии «Триптиха» в страшное проникновение в совершенно дантовский ад, босховский сад наслаждений, потрясающе сделанный, узнаваемый…

— А вот как, почему мы это узнаем?

— Ну, потому что — узнаем. Потому что «Триптих», наверное, действительно можно назвать исповедью. Но не покаянием. Скорее всего — это призыв одуматься, призыв к такому покаянию, призыв ужаснуться самим себе. Потому что волна смерти — «Все утопить», накрывающая в финале и зрителей, и сцену — касается всех… Вот он — Великий потоп. Вот Он — Бог, который увидел такое человечество и раскаялся, что Он создал таких людей. На самом деле финал спектакля — это метафора Потопа, в котором грех должен утонуть, в котором грех должен быть смыт, очищен.

В «Триптихе», конечно, удивительно, как разные персонажи, разные образы, переходят из одного в другой, чтобы попасть в результате в дантовский ад, абсолютно безвозвратный, абсолютно беспросветный, или, как это написано в наших богослужебных книгах, «ад ВСЕСМЕХЛИВЫЙ». (Это когда на Страстной неделе в Великую Субботу поются стихиры о том, как Христос сходит в ад, и Христа встречает вот этот вот всесмехливый ад, который над всем насмехается, который все подвергает насмешке. И в этот момент всесмехливый ад встречается с Истиной.)

На самом деле и время то, в которое мы живем, такое вот всесмехливое, постмодернисткое такое, даже постсекулярное, когда «что есть истина?» — вопрос Пилата — остается без ответа, когда никакой истины нет, а есть только насмешка над всем. Все подвергается насмешке. Все. Вроде так легко: просмеяться, и общество это воспримет на ура, потому что это, как бы, свойство искусства современного… И вдруг тут, у Фоменко, совсем другое — искусство проникновения правды в самые глубины того, ЧТО есть человек, ЧЕМ человек становится, и что такое ад.

Ведь это же, оказывается, не сковородки, не котлы кипучие, огни горючие, а человеческая душа, которая привела себя в такое состояние, потому что все позволено, все можно и все смешно и весело. И ни за что не надо отвечать. И если можно НЕМНОЖКО, то можно ВСЕ. И меня это, конечно, потрясло в спектакле, такое святоотеческое попадание — в моем представлении. Такой звук, такой голос — совершенно замечательный, чистый голос почти Златоустовского уровня, который ведет к покаянию.

— Когда читаешь святоотеческую литературу и понимаешь, что и это, и вот это — про тебя, начинается боль…

— Потому что ад — это мука. Тот, кто мучается и вдруг понимает, чем он мучается, это являет и открывает наружу. Почему вы сказали, что это исповедь? Человек открывает это Богу. Мы-то прячем все время свой ад внутри себя, не даем возможности даже самим себе часто свой ад видеть, потому что нам нестерпима эта боль, присутствие ада в нашей жизни. Поэтому мы все время веселимся, мы все время отвлекаемся, мы все время заполняем свою жизнь — сегодня, сейчас, на земле, — потому что вечность еще далеко, — чем-нибудь другим. Чтобы эта боль не проявлялась.

Работа, друзья, развлечения, что угодно — всякая такая наша жизнь, которая не дает возможности человеку остаться глубоко с самим собой наедине. Но когда это все же происходит со взрослым человеком, тогда приходит ощущение сильнейшей, пронзительной, невыносимой внутренней боли. Открытие боли.

Мы же знаем, что случилось, собственно, со Христом. Христос сошел во ад. Христос вошел в человеческую боль. В боль ада. Вот Он пришел в то человечество, которое как раз способно в этот момент раскрыть для Бога присутствие ада в своей жизни. В эту глубину, в эту бездну сходит Христос. Сходит истинная жизнь, любовь, свет, чистота, истинная свобода, все то, что мы знаем о Христе.

И вот в этом смысле Петр Наумович «Триптихом» открыл для Христа и для человека вот эту боль, вот этот ад — вероятнее, как раз именно для того, чтобы Христос туда сошел. Чтобы Христос, сойдя во ад, дал жизни воскресение, вернул человека к жизни. И когда этот спектакль оказывается для кого-то пониманием этого, значит, раскрывается его собственная боль, раскрывается его собственный ад. И тогда появляется возможность того, что в твою жизнь, в твой ад сойдет Христос…

— Митрополит Антоний Сурожский, говоря о раннехристианской исповеди, называет три самые главные темы. Первое — нелюбовь к Богу, то есть любовь к тьме. Убийство, даже в помыслах. И прелюбодеяние.

— Отпадение от Церкви. Предание веры, неверность…

— Если с точки зрения вот этих самых главных в раннехристианской исповеди грехов — ведь это же есть в спектакле?

— Вы понимаете, спектакль построен, конечно, вокруг темы блуда, кроме всего прочего. На самом деле, если мы посмотрим Библию, блуд Ветхого Завета прежде всего связан со служением иным богам. Прелюбодеяние Израиля — это не о каких-то отношениях между мужчиной и женщиной, а исключительно в контексте отпадения человека от Бога, когда человек от истинного Бога, от Бога, Который есть истина и жизнь, уходит в ложную жизнь.

Блуд — заблуждение, блуждание. Ну и в этом смысле — ложная любовь. Извращенная любовь. Любовь, которая извращает свой смысл. И отношения человека и Бога мыслятся в этих категориях — именно верности, именно чистоты и именно любви. Потому что верность, любовь и чистота — они так же относятся к человеку, как относятся к Богу. И все, что нарушает верность, любовь и чистоту в отношениях человека и Бога, человека и человека, — оно и есть БЛУД.

Заметьте, пожалуйста, в каком порядке идут заповеди. Не убий, а потом сразу не прелюбодействуй. На самом деле, когда человек извращает вот это понятие любви, чистоты и верности, происходит первое — убийство. Человек убивает СЕБЯ. Убивает свое собственное, ЛИЧНОСТНОЕ. Ну, представляете себе — человек, неспособный любить?!

— Душа мертвая…

Блуд — это ИЗМЕНЕНИЕ. В том числе и самого себя. Глубочайшее, серьезное изменение человека, его умения смотреть слышать, говорить, его умения чувствовать, его умения осязать и обонять. Это такое страшное изменение, которое из человека делает беса. Именно это и происходит в «Триптихе». И бес — Мефистофель — тут оказывается в какой-то момент более человечен, чем Фауст.

— Гордыня. Лице-действо. Обман… Но Фоменко — гений. И Пигмалион. Он их «вылепил», вырастил — своих артистов. Но они никогда у Фоменко не марионетки. Это такой театр, который идет через актера при мощной мысли режиссера… Тем не менее режиссерская профессия — это профессия демиурга. И она, так или иначе, входит в противоречие с той свободой, которая вообще дана каждому человеку. И у меня ощущение, что в этом спектакле есть еще какое-то такое покаяние через них: вы прекрасны, я вас вел двадцать лет, но КУДА я вас вел?

— Тут мне трудно рассуждать… Все-таки театр и искусство демонстрации напрямую не связаны с каким-то личным познанием истины, с духовным путем. Цель все-таки иная, чем цель Церкви. Художник в этом смысле, конечно, свободен. Театр, конечно, это особенный язык и особенный мир, через который тоже что-то можно познать.

Единственный вопрос: актер, который дает мне познать вот то, что я увидел, САМ это познает? Он сам ЭТО понимает? Режиссер, который создает какую-то удивительную ассоциативную цепь и образы, которые бьют наотмашь, САМ-то он ТАК ли их переживает, как переживаю их я? И я ставлю для себя вопрос, и он звучал и звучит: вот эти ребята, вот эти замечательные актеры, эти вот удивительные по своему таланту, гибкости, тонкости, сами они, уходя после спектакля, остаются прежними или меняются? Идут ли они после этого путем преображения, путем перерождения, или это вот сейчас и здесь происходит — и только?! Спектакль закончен, свет гасится, смывается грим — и все. Я знаю, что обычно — и все. Именно так и есть.

— А здесь — как вы думаете?

— Для меня это — вопрос! Мне бы лично казалось, что человек, переживший подобное как актер, должен не то чтобы уйти из театра, но… что-то с ним должно случиться. Но он это делает в течение года много-много раз, и если бы это с ним случалось, то не было бы театра вообще. Театр бы рухнул сразу же после первой гениальной постановки.

Может быть, это происходит как-то незаметно с кем то, а с кем то, может быть, совсем не происходит. Потому что гениальное актерство — все-таки это вещь загадочная. Человек может быть очень неглубоким, очень неумным в повседневной жизни, может быть и не очень-то честным, но сыграть совершенно потрясающе, такую показать миру правду, любовь и святость, что — ого-го! При том, что «…и меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он»…

— После первого акта глаза блестят — ай да Пушкин! И мы же поддерживаем в этот момент «гуляку праздного»! А потом проходим путь от «Ай да!» до ада… Кстати, когда во втором действии открылся Антониев монастырь, вас ничего не смутило, скажем так?

— Нет. Ну, мне показался, может быть, немножко излишним постоянный такой речитатив с «Аве Мария» (к молитве надо относиться более бережно, чтобы не получалось «Богородица, Путина прогони!» в результате. Не здесь, конечно…) Но я понимаю, что был нужен какой-то такой вот ход, который превращает, демонизирует пространство сакральное. Где монашки превращаются в бегающих бесенят.

Гениально, конечно, — как это все уловлено, как это замечательно показано, найдено это превращение, — как бесовская сила наполняет мир, даже в том месте, где кажется, что тебя хранит Господь, что ты в храме, в церкви, в монастыре… а весь мир наполняется тобой. Потому что ты приходишь в мир со своими страстями, потому что ты приходишь в мир со своей ложью, со своей нечистотой, со своим блудным, искаженным взором. И начинаешь смотреть вот в этом чистом месте — монастыре — своим взором, и весь монастырь превращается в пространство, где уже живет бес. Ты его наполняешь этим. Это очень тонкий, замечательный, духовно-аскетический, я бы сказал, момент, удивительно сделанный в спектакле…

— Бесы ведь появляются еще в первом акте — вместе с телегой графа Нулина, просто мы отмечаем это задним числом. Значит — они везде! Тогда, отец Алексий, — как спастись?!

— Вот это вопрос евангельский.

— Так он задан в спектакле…

— Не знаю, не уверен, что он задан с такой очевидностью. Тут разговор идет о том, хочешь ли ты выбираться из ада. Пока только так. Это вопрос, конечно, тоже о спасении. Но — первичный такой вопрос. Вообще — нравится ли тебе в аду? Хочешь ли ты быть там — вместе с Фаустом, вместе с антифаустом — в картишки, по бабам… тебе так нравится? Это твоя жизнь? Признаешь ли ты сегодня, что твоя жизнь именно — ЭТО? Мне кажется, тут гораздо более сложный вопрос, чем вопрос «как спастись?». Потому что это — уже второй вопрос.

Если: это МОЯ жизнь, и вы меня не троньте!-то тогда вопрос о том, ПОЧЕМУ существует ад? И тогда вопрос — почему НЕ ВСЕ спасаются? Часто эти вопросы задаются таким интеллигентским рассудком: «Я не могу допустить, чтобы кто-то был в аду, когда я буду в раю… И я, такой милый, благородный, у распятия Христа плачу о тех, кто не может быть спасен…» А может быть, ты сам в аду?! И ты просто не хочешь оттуда выходить? И тебе там нравится. И тогда встает вопрос о том, почему существует ад, и что такое вечная мука, и что мучит грешника в аду, и что радует праведника в раю.

Так, как поставил этот вопрос преподобный Исаак Сирин, не ставил никто: он говорит, что тот страшный пламень, который мучит грешников в аду, и тот свет, который просвещает праведников в раю, — это один и тот же пламень и свет — ЛЮБВИ ХРИСТА. Что рай и ад — это все вместе, но только для грешников Христос — это бесконечная мука, потому что Его свет, который светит на тебя, не дает тебе возможности спрятаться и уйти со своей мерзостью (безобразием того же Фауста!). И ты хочешь спрятаться, а некуда! Вдруг понимаешь, что уже — некуда. И вот это и есть — ад.

Но ты не хочешь ко Христу, ты от Него будешь все время отворачиваться: уйди от меня! И это — та же Любовь. Тебе нравится ЭТО? Ты ЭТО выбираешь? Тебе не нравится это — уходи. Тогда Я иду к тебе. И тогда начинается Спасение. Христос спасает. Его имя-то — Иисус, Иешуа — Тот, Кто Спасает…

— «Все утопить…» И зал накрывает волна из той же ткани, какой накрывали во втором акте дон Гуана и дону Анну. Это — все-таки безнадежность, на ваш взгляд, нашего мира сегодняшнего, или это художественный прием, когда зрителя втягивают в игру, чтобы он испытал ощущения острее, или это — что.

— Мне кажется, что это вопрос Потопа. Это образ того Потопа, погубившего человечество, которое настолько увязло в своем грехе и в своем желании этот мир поглощать, этот мир все время СЖИРАТЬ, этот мир все время переваривать и только этим питаться — действительностью, людьми, чувствами — как возможностью просто постоянно все потреблять и истреблять, что изменилось совершенно. Как в Библии написано — вот посмотрел Господь и увидел, что эти люди — «суть плоть, и Дух Мой не живет в них».

Это страшный приговор — Дух Мой не живет в них. Ничего нет от человека. А значит — с Богом нет никакой связи. И мне показалось, что вот это истребление человеческого духа и Божественного Духа как раз показано в «Триптихе» с полной очевидностью. Волны Потопа погребают всех, потому что нельзя отделить в этом спектакле себя от тех, кто на сцене. И это очень важно! Важный посыл в последнем действии — и те, кто играет, и те, кто сидит в зале, — это, в общем, одно и то же человечество. Нельзя быть на Страшном Суде и смотреть на него со стороны. Правда ведь, да?

Источник