текст высоцкий нет ребята все не так ребята

В сон мне, желтые огни

В сон мне — жёлтые огни,
И хриплю во сне я:
«Повремени, повремени —
Утро мудренее!»
Но и утром всё не так —
Нет того веселья:
Или куришь натощак,
Или пьёшь с похмелья.

Эх, раз, да ещё раз,
Да ещё много, много, много, много раз,
Да ещё раз…
Или пьёшь с похмелья.

В кабаках зелёный штоф,
Белые салфетки —
Рай для нищих и шутов,
Мне ж — как птице в клетке.
В церкви — смрад и полумрак,
Дьяки курят ладан…
Нет, и в церкви всё не так,
Всё не так, как надо!

Эх, раз, да ещё раз,
Да ещё много, много, много, много раз,
Да ещё раз…
Всё не так, как надо!

Я — на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло.
А на горе стоит ольха,
А под горою — вишня.
Хоть бы склон увить плющом —
Мне б и то отрада.
Хоть бы что-нибудь ещё…
Всё не так, как надо!

Эх, раз, да ещё раз,
Да ещё много, много, много, много раз,
Да ещё раз…
Всё не так, как надо!

Я тогда — по полю вдоль реки:
Света — тьма, нет Бога!
А в чистом поле — васильки,
И — дальняя дорога.
Вдоль дороги — лес густой
С бабами-ягами,
А в конце дороги той —
Плаха с топорами.

Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги всё не так,
А в конце — подавно.
И ни церковь, и ни кабак —
Ничего не свято!
Нет, ребята, всё не так!
Всё не так, ребята…

Эх, раз, да ещё раз,
Да ещё много, много, много, много раз,
Да ещё раз…
Всё не так, ребята!

Источник

Эх, раз, да еще раз,
Да еще много-много много раз.

Эх, раз, да еще раз,
Да еще много-много много раз.

Я — на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло.
А на горе стоит ольха,
А под горою — вишня.
Хоть бы склон увить плющом —

Мне б и то отрада.
Эх! Хоть бы что-нибудь ещё.
Всё не так, как надо!

Эх, раз, да еще раз
Да еще много-много много раз.

Я тогда — по полю вдоль реки.
Света — тьма, нет Бога!
А в чистом поле — васильки,
И дальняя дорога.
Вдоль дороги — лес густой
С бабами-ягами,
А в конце дороги той
Плаха с топорами.

Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги всё не так,
А в конце — подавно.
И ни церковь, и ни кабак —
Ничего не свято!
Нет, ребята, всё не так!
Всё не так, ребята.

Эх, раз, да еще раз
Да еще много-много много раз.

Другие песни исполнителя

Слова и текст песни Владимир Высоцкий Всё не так, ребята. предоставлены сайтом Megalyrics.ru. Текст Владимир Высоцкий Всё не так, ребята. найден в открытых источниках или добавлен нашими пользователями.

Использование и размещение перевода возможно исключиетльно при указании ссылки на megalyrics.ru

Слушать онлайн Владимир Высоцкий Всё не так, ребята. на Megalyrics — легко и просто. Просто нажмите кнопку play вверху страницы. Чтобы добавить в плейлист, нажмите на плюс около кнопки плей. В правой части страницы расположен клип, а также код для вставки в блог.

Источник

Диалог у телевизора

— Ой! Вань! Смотри, какие клоуны!
Рот — хоть завязочки пришей…
Ой, до чего, Вань, размалёваны,
И голос — как у алкашей!

А тот похож (нет, правда, Вань)
На шурина — такая ж пьянь.
Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь,
Я — правду, Вань!

— Послушай, Зин, не трогай шурина:
Какой ни есть, а он родня.
Сама намазана, прокурена —
Гляди, дождёшься у меня!

А чем болтать — взяла бы, Зин,
В антракт сгоняла б в магазин…
Что, не пойдёшь? Ну, я — один.
Подвинься, Зин.

— Ой! Вань! Гляди, какие карлики!
В джерси одеты — не в шевьёт,
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьёт.

А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья — такая рвань,
И пьют всегда в такую рань
Такую дрянь!

— Мои друзья хоть не в болонии,
Зато не тащат из семьи.
А гадость пьют — из экономии,
Хоть поутру — да на свои!

А у тебя самой-то, Зин,
Приятель был с завода шин,
Так тот — вообще хлебал бензин.
Ты вспомни, Зин.

— Ой! Вань! Гляди-кось, попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу.
А это кто в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.

В конце квартала — правда, Вань, —
Ты мне такую же сваргань…
Ну что «отстань», всегда «отстань»…
Обидно, Вань!

— Уж ты бы лучше бы молчала бы —
Накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты?! Когда я их читал!

К тому же эту майку, Зин,
Тебе напяль — позор один.
Тебе шитья пойдёт аршин —
Где деньги, Зин.

— Ой! Вань! Умру от акробатиков!
Смотри, как вертится, нахал!
Завцеха наш товарищ Сатюков
Недавно в клубе так скакал.

А ты придёшь домой, Иван,
Поешь — и сразу на диван,
Иль, вон, кричишь, когда не пьян…
Ты что, Иван?

— Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Всё, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься…
Придёшь домой — там ты сидишь!

Ну, и меня, конечно, Зин,
Всё время тянет в магазин,
А там — друзья… Ведь я же, Зин,
Не пью один!

Источник

Краснопёров Алексей: «Нет, ребята, все не так. «

Печатается с разрешения автора

Оригинал статьи находится по адресу: http://v-vysotsky.com/articles/Net_rebiata/text01.html

Алексей Краснопёров (Россия, Ижевск)

«НЕТ, РЕБЯТА, ВСЕ НЕ ТАК. «

«Цыганская песня и русский романс в творчестве Владимира Высоцкого»

(Опыт художественного исследования)

К каким порогам приведет дорога,
В какую ж пропасть напоследок прокричу.
(В. Высоцкий)

«цыганская тема» мало изучена в высоцковедении автору, в основном, пришлось опираться на фонограммы авторского исполнения В. Высоцкого, потому что именно в этом случае текст звучащий и текст опубликованный представляют совсем не одно и то же.

Кроме того, данная тема, на наш взгляд, очень важна именно для понимания того, как формировался Влади- мир Высоцкий, от автора-исполнителя песен до большого поэта, используя при этом свое актерское образование и мастерство.

О творчестве В. С. Высоцкого написано достаточно много, в том числе и вполне профессиональных научных работ, посвященных различным аспектам его судьбы и житейской, и литературной. Настоящая работа представляет собой попытку рассмотреть цыганскую тему именно как традиционную в русской поэзии 19 века: от А. С. Пушкина до Я. П. Полонского. Эта тема перешагнула в век двадцатый и здесь была подхвачена и развита В. Высоцким.

Сентябрь 2006 года.

В начале 1810-х годов в Москву был завезен цыганский хор под управлением И. Соколова. Сделано это было в чисто развлекательных целях и увеселительных целях. Как любая экзотическая диковинка хор этот привлек к себе большое внимание и пользовался огромной популярностью. Грустные цыганские песни и искрометные пляски явились тем, чего так не хватало пресыщенному московскому и петербургскому обществу. На цыган ездили смотреть специально, а за пение платили отдельно и щедро.

Именно этот момент и можно считать моментом появления цыганской темы в русской поэзии, в литературе и в жизни. До того цыганской темы попросту не существовало. Попутно заметим (и позже постараемся доказать), что цыганская тема в дальнейшем интегрировалась в тему исконно русскую, а многие цыганские песни и романсы стали русскими народными песнями и романсами. Да и вообще «цыганочка» как жанр, интонация, музыкальный ритм давно стали символом России, наряду с той же «Калинкой» или «Подмосковными вечерами».

Я все перескажу: Буянов, мой сосед,
Имение свое проживший в восемь лет
С цыганками, с блядьми, в трактирах с плясунами,
Пришел ко мне вчера.

Вяземский с очками,
Гагарин с усами,
Девок испугали
И всех разогнали и проч.»

Нам же кажется уместным привести здесь несколько фрагментов, так или иначе связанных с темой нашего исследования.

Итак, в 1820 году поэт создает стихотворение «Черная шаль», которое имеет подзаголовок «Молдавская песня»:

И хладную душу терзает печаль.

Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил.

Прелестная дева ласкала меня;
Но скоро дожил я до черного дня.

В Молдавии цыгане составляют большую часть народонаселения; но всего замечательнее то, что в Бессарабии и Молдавии. они отличаются перед прочими большой нравственной чистотой. Они не промышляют ни кражей, ни обманом. Впрочем, они так же дики, так же бедны, так же любят музыку и занимаются теми же грубыми ремеслами. «

А цыганочка-то пляшет,
В барабанчики-то бьет,
И ширинкой алой машет,
Заливается-поет:
Я плясунья, я певица,

Не правда ли, как много сказано в этом небольшом стихотворении?! И как ярко, образно! А вот еще один штрих, когда мы говорим о цыганской теме в творчестве Пушкина. Это стихотворение обращено и адресовано тому самому Илье Соколову, о котором мы говорили выше, руководителю цыганского хора. Прошли годы, поседела его голова, но жива песня, жив танец, жива преемственность поколений:

Так старый хрыч, цыган Илья,
Глядит на удаль плясовую,
Под лад плечами шевеля,
Да чешет голову седую.

Продолжая мысль о цыганской теме в русской поэзии 19 века, обратимся теперь к творчеству А. И. Полежаева (1804-1838). Жизнь его была трагической и короткой, поэтическая судьба трудной, а творческое наследие, дошедшее до нас, очень невелико, но именно у этого поэта находим строки, чувства и мысли, гораздо более соответствующие тематике нашей работы, чем это может показаться на первый взгляд. Лишь относительно недавно, всего полтора десятка лет назад, была полностью опубликована его знаменитая (вольнолюбивая и фривольная, если не сказать больше!) поэма «Сашка». Написанная в 1825-1826 годах, она и послужила началом всех мытарств и несчастий А. Полежаева. Описывая попойки и гулянки своего юного героя, так свойственные молодости, автор приводит здесь прямое свидетельство того, что стихотворение Пушкина «Черная шаль», всего через 2-3 года после написания, уже бытовало в виде песни в среде цыган. Причем не как чужеродное заимствование, но как свое собственное.

Кричит. Пунш плещет, брызжет пиво;
Графины, рюмки дребезжат!
И вкруг гуляки молчаливо
Рои трактирщиков стоят.
Махнул и бубны зазвучали,
Как гром по тучам прокатил,
И крик цыганской «Черной шали»
Трактира своды огласил;
И дикий вопль, и восклицанья
Согласны с пылкою душой,
И пал студент в очарованье
На перси девы молодой.

Здесь нам придется отступить от хронологического принципа изложения, чтобы показать, как эта самая пушкинская «Черная шаль» отразилась через много лет в творчестве Владимира Высоцкого. Именно на таких примерах, как нам кажется, можно говорить о поэтической преемтвенности.

Есть у Владимира Высоцкого одна малоизвестная песня, которая называется «Французские бесы». Она посвящена другу Высоцкого Михаилу Шемякину и написана по следам одного их (Высоцкого и Шемякина) крутого пьяного загула по кабакам и прочим злачным местам Парижа. Загул этот был столь по-русски буен, непредсказуем и могуч, что в преамбуле к песне Высоцкий искренне надеялся «что такое более не повторится».

Мы лезли к бесу в кабалу,
С гранатами под танки.
Блестели слезы на полу,

Цыгане пели нам про шаль
И скрипками качали.
Вливали в нас тоску-печаль,
По горло в нас печали.

И вновь перед нами поэт А. И. Полежаев. Есть у него стихотворение «Цыганка», написанное в 1833 году, может быть, самом тяжелом в столь короткой жизни. Но собственные трудности и невзгоды прорываются у поэта лишь в самом финале этого стихотворения. И как же оно контрастирует по яркости, образности и силе жизнелюбия со многими описатеьно-бытовыми лирическими стихами, столь характерными, если говорить откровенно, для 19 века. Увы, без обширной цитаты и здесь не обойтись:

Кто идет перед толпою
По широкой площади
С загорелой красотою
На щеках и на груди?
.

Вьются локоны небрежно
По нагим ее плечам,
Искры наглости мятежно
Разбежались по очам,

— И, страшней ударов сечи,
Как гремучая река,
Льются сладостные речи

Узнаю тебя, вакханка
Незабвенной старины:
Ты коварная цыганка,
Дочь свободы и весны!

Под узлами бедной шали
Ты не скроешь от меня
Ненавистницу печали,
Друга радостного дня!

Отметим также, что кроме Пушкина и Полежаева, цыганской темы касались и многие другие поэты, в частности, Н. М. Языков и А. Н. Апухтин. Например, Языков несколько стихотворений посвятил Т. Д. Дементьевой, той самой Тане, чьи песни так любил слушать Пушкин.

Далее в своем исследовании мы переходим к группе русских поэтов, которые остаются в нашей памяти прежде всего как авторы народных песен, изначально, правда, написанных как стилизации на цыганскую тему. Имеется в виду творчество Е. П. Гребенки («Очи черные»), А. А. Григорьева («О, говори хоть ты со мной. » и «Цыганская венгерка»), И. С. Тургенева («В дороге»), более известном по первой строке «Утро туманное, утро седое. «, и Я. П. Полонского («Песня цыганки»).

Попробуем остановиться на этих произведениях более подробно, потому что, во-первых, от них мы напрямую переходим к творчеству Высоцкого, а во-вторых, почти все вышеперечисленные песни он исполнял в собственной интерперетации, часто диктуя свою авторскую волю. На примере Высоцкого, как нам кажется, очень интересно проследить, как видоизменяется (иногда до неузнаваемости!) поэтический текст, становясь народной песней или романсом.

Канонический текст Е. Гребенки «Очи черные» весьма невелик по объему, что дает нам возможность привести его здесь полностью:

Очи черные, очи страстные,
Очи жгучие и прекрасные!
Как люблю я вас! Как боюсь я вас!
Знать, увидел вас я в недобрый час.

Ох, недаром вы глубины темней!

Вижу пламя в вас я победное:
Сожжено на нем сердце бедное

Но не грустен я, не печален я,
Утешительна мне судьба моя:
Все, что лучшего в жизни бог нам дал,
В жертву отдал я огневым глазам.

За сто с лишним лет бытования в народе от этого стихотворения остался лишь первый куплет, который к тому же стал припевом. В 60-х годах 20 века под гитару Высоцкого мы слышим совсем другое:

Как увижу вас, очи черные,
Мне мерещатся ночи темные,
Очи черные, очи страстные,
Очи жгучие и прекрасные!

По обычаю да по русскому,
По обычаю петербургскому,
Не могу я жить без шампанского,
Да без табора да без цыганского!

Точно такая же история произошла со знаменитой «Цыганочкой» Аполлона Григорьева. Это произведение создало ему всемирную славу, но и от него остались, как говорится, рожки да ножки. Попутно отметим, что в 1857 году А. Григорьев написал и другую вариацию, называемую «Цыганской венгеркой», стихотворение более объемное, трагическое и по эмоциональному накалу очень созвучное творчеству Высоцкого, но нам придется ограничиться здесь традиционным коротким фрагментом:

О, говори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная!
Душа полна такой тоской,
А ночь такая лунная!

Так было написано Аполлоном Григорьевым и им же спето, кстати, тоже под гитару. А вот как трансформировалось это произведение в исполнении Высоцкого:

Поговори хоть ты со мной,
Гитара, гитара семиструнная!
Вся душа, вся душа полна тобой,
А ночь, а ночь такая лунная!

Да, эх раз, да еще раз,
Да еще много-много-много раз!

В чистом поле васильки-

Эх, сердце стонет от тоски,
А в глазах тревога!

На горе стоит ольха,
А под горою вишня!
Полюбил цыганку я,
Она, она замуж вышла!

Если вас целуют раз,
Вы, наверно, вскрикнете:
Эх, раз, да еще раз!
А потом привыкнете.

Эх, раз да еще раз!
Да еще много, много раз!

Здесь мы имеем полное право говорить если не о создании нового произведения, то о коренной переработке старого. Причем переработке бережной и тактичной, что говорит как о поэтическом мастерстве в. Высоцкого, так и о следовании высоким моральным принципам, которыми всегда обладала русская литература. Кстати, такое творческое переосмысление известного текста не единичный случай в практике Высоцкого, потому что, исполняя чужие песни (а их в магнитиздате зафиксировано достаточно много), он, как профессиональный актер, еще и играл их, а значит корректировал под свой голос, темперамент, душевный настрой, наконец!

Чрезвычайно важно, на наш взгляд, отметить два принципиальных момента. Во-первых, Высоцкий вводит в песню припев «Эх раз, да еще раз!», который потом неоднократно использует в своих собственных песнях. А во-вторых, в вышеприведенной поэтической реконструкции появляются образы и мотивы, которые будут детально разработаны Высоцким в лучших своих поэтических произведениях. Перечислим эти образы: в чистом поле васильки. дальняя дорога. тоска. тревога. ольха. вишня.

В связи с исследованием данной темы уместно будет еще раз заметить, что Владимир Высоцкий с большим уважением относился к русской народной песне. к романсу, некоторые исполнял сам, например, «Гори, гори, моя звезда. «, «Ты сидишь одиноко и смотришь с тоской. «, «Мы странно встретились и странно разойдемся. «. Но даже если какие-то песни и не были исполнены им лично, то он все равно учитывал их, держал в памяти.

Ах, васильки, васильки,
Много вас выросло в поле.
Помню, у самой реки

Среди ранних, так называемых «блатных» песен Высоцкого есть одна, которая озаглавлена автором «Грустный романс»:

Кстати, название «Грустный романс» совсем не случайно, потому что известный исполнитель романсов Леонид Серебреников однажды заметил, что романс, в любом своем виде, это всегда песня о любви.

Но если сегодня спросить, какую песню подразумевает Владимир Высоцкий, то наверняка большинство ответит, что речь идет о песне на стихи Расула Гамзатова:

С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Сквозь вечерний туман, мне под небом стемневшим,
Слышен крик журавлей все ясней и ясней.
Сердце к ним понеслось, издалека летевшим,
Из холодной страны, с обнаженных полей.
Вот уж близко летят и, все громче рыдая,
Словно скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы неприветного края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?

Песня эта получила широкую популярность в среде первой послереволюционной эмиграции, благодаря исполнению такими мастерами как Александр Вертинский и Петр Лещенко, а в наши дни ее проникновенно пел Аркадий Звездин-Северный. Однажды эту песню исполнил и Владимир Высоцкий.

Обидно, эх, досадно
До слез и до мученья,
Что в жизни так странно
Мы встретились с тобой.

Но пропасть разрыва
Легла между нами:
Мы только знакомы,
Как странно, как странно!

Обидно, эх, досадно
До слез и до мученья,

Мы встретились с тобой.

Отголосок этого романса мы неожиданно встречаем в песне Владимира Высоцкого «Невидимка»:

Ну и, наконец, завершая обзор избранной нами темы в творчестве поэтов 19 века, мы не можем не обратиться к фигуре Я. П. Полонского (19819-1898). В 1853 году он пишет стихотворение «Песня цыганки»:

За кибиткой кочевой.

Об этом же песня Владимира Высоцкого:

Если говорить о преемственности поэтических традиций, то отметим и такой любопытный факт, что в 60-х годах теперь уже прошлого века паоявилась песня, которая является продолжением «Песни цыганки» Я. П. Полонского. Приведем здесь небольшую цитату, чтобы показать, насколько точным оказалось попадание в тему неизвестного нам автора:

Костер давно погас, а ты все слушаешь,
Ночное облако скрыло луну.
Я расскажу тебе, как жил с цыганами,
И как ушел от них, и почему.

В цыганский табор я попал случайно,
В цыганку смуглую влюбился я,
Но я не знал тогда про жизнь цыганскую,
Любовь цыганскую не знал тогда.

Но здесь есть один любопытный момент, на который хотелось бы обратить внимание высоцковедов-исследователей. Среди довольно обширного раннего репертуара Высоцкого есть одна песня, авторство которой не установлено. Не исключено, что она принадлежит перу самого Высоцкого, потому что нигде более не встречается и несет следы явно литературного происхождения. Приведем ее здесь, потому что она имеет и косвенное отношение к рассматриваемой нами теме.

Мир такой кромешный,
Он и летом и зимою снежный,
Человек идет по миру,
Человек хороший, грешный.

Кто твой бог, кто твой кумир?
Ты и сам не знаешь,
И в пути страдаешь,
Дорогой мой человек.

Может сына ты оставишь на Земле,
Может так вернешься к мраку?
Парой синих маков
Расцветут глаза твои.

«. Мы организовали шуточный цыганский ансамбль. В этом ансамбле у нас даже была цыганка, «цыганка Аза», наша однокурсница Аза Лихитченко. И вот вокруг этой блондинки крутилось все это действие. Тексты писал, конечно, Высоцкий, мы пели песни, скажем, «Две гитары за стеной. » Мы с этим ансамблем ездили выступать. На нас была очередь в институтах Москвы».

Эта шуточная пародия, слабая и подражательная, представляет собой триптих, видимо, предназначенный для исполнения несколькими действующими лицами. Приведем здесь несколько фрагментов, чтобы просто показать, как Высоцкий решал тему на минимуме сценического материала. Магнитиздат сохранил лишь единственное исполнение этой песни, причем весьма некачественное, к тому же записанное позже, поскольку в те времена Владимир Высоцкий еще не играл на гитаре.

На степи молдаванские
Пролился свет костров.
А где шатры цыганские?
Не видимо шатров.

Цыгане, вижу, встали, я
Ночной покинув стан,
Одни воспоминания
Остались от цыган.

Две гитары за стеной
Жалобно не ныли.
В финский домик из шатров
Цыган переселили.

Ты на цыганку, сокол, погляди.

Больше ни в студенческие, ни в первые свои «взрослые» годы Владимир Высоцкий к цыганской теме не обращается, хотя некоторые ее отголоски можно все-таки найти в его ранних песнях, например, в песне «Серебряные струны»:

И лишь в 1965 году Владимир Высоцкий пишет свою первую песню в ритме «цыганочки». Причем, если вначале он не особенно акцентирует этот ритм, то в ряде последних исполнений даже подчеркивает, используя традиционный припев: «Эх, раз да еще раз! Да еще много-много раз!»

В среде высоцковедов принято считать, что эта песня была написана в подражание своему старшему товарищу по жанру Михаилу Анчарову и как ответ на его «Цыганочку». Опровергнуть данное утверждение мы не можем, точно так же, как и подтвердить, но известно, что во-первых, Высоцкий был лично знаком с Анчаровым и в его исполнении слышал песню, а во-вторых, иногда исполнение собственной «Цыганочки» (подчеркиваю, что под «цыганочкой» мы здесь подразумеваем лишь музыкальный ритм А. К.) предварял куплетом из анчаровского текста. Поэтому и мы приведем здесь два фрагмента рядом.

Она была во всем права,
И даже в том, что сделала.
А он сидел, дышал едва
И были губы белые.
(Анчаров)

А он работает с утра,
Всегда с утра работает.
Ее и знать никто не знал,
А он считал пропащею,
А он носился и страдал
Идеею навязчивой.
(Высоцкий)

Интересно, что у Высоцкого эта песня имела характерное название «Блатная цыганочка».

В 1966 году поэт пишет еще одну коротенькую песню в ритме «цыганочки». В ней он снова обращается к мотивам своих ранних, «блатных» песен:

Ни кола, ни двора,
И ни рожи с кожей.

Да и быть не может.

Сравним здесь с началом еще одной ранней песни Высоцкого:

Сколько я ни старался,
Сколько я ни стремился,
Все равно, чтоб подраться,
Кто-нибудь находился.

Говорят, что на место все встанет.
Бросить пить. Но ведь мне не судьба.
Все равно меня не отчеканят
На монетах заместо герба.

Мы считаем эту песню одной из лучших, этапных и эпохальных в творчестве Высоцкого. В ней он, используя традиционную атрибутику «цыганочки», решает абсолютно русские, многовековые и коренные проблемы, вернее, не решает, а пытается решить, или, по крайней мере, поставить. В этой песне, как нигде ранее, кроме, может быть, песен военного цикла Владимир Высоцкий выступает как поэт большого гражданского мужества, продолжив традиции Пушкина, Некрасова и Блока.

Мы скатываемся к плахе, а в плаху мы все время втыкаем топоры, поэтому там то занозы, то сбиваешь себе до крови ноги. Топоры настоящие, падают. «

Даже по этому небольшому отрывку, к тому же в данном случае лишенному магии голоса Высоцкого и его интонаций, можно заметить, что этот спектакль был не рядовым для Высоцкого. И вот она связь, о которой мы говорили выше:

Здесь нельзя, на наш взгляд, не отметить, что схожие образы в своей поэзии использовал и Александр Аркадьевич Галич, в частности, его песня «Ночной разговор в вагоне-ресторане» из «Поэмы о Сталине», так и начинается:

Вечер. Поле. Огоньки. Дальняя дорога.
Дай-ка, братец, мне трески и водочки немного.

а романс «Прощание с гитарой» весь построен на ассоциациях с А. Григорьевым. Кроме того, к жанру «цыганочки» неоднократно обращались такие известные авторы как Евгений Клячкин и Владимир Туриянский. То есть, поэтическое поле Высоцкого (используем здесь термин питерского барда Михаила Кукулевича) возникло не на пустом месте, а развивалось в общем русле поэтических традиций.

Ощущение бестолковости, какой-то душной абсурдности существования:

Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.

Нет, ребята, все не так!

Мне эта нота слышна во всякой его песне: и в самой «победительной» (особенно в тех местах, где о цене и риске), и в самой скоморошьей.

Даже при самом беглом лингвистическом анализе текста стихотворения возникает ощущение его «затемненности», двуплановости. Откуда такое богатство интонаций, их буйные переходы от испуга к просьбе, от разочарования к надежде и вновь к тоске, отчаянию?

Исступленность движения ощущается в самом звучании стихотворения. Сразу захватывает слушателя фонический ритм, создающийся аллитерацией. Постоянное нарочитое искажение звука «и», распевание его, затягивание позволяет предположить значение этого звука как символа тесноты пространства, сдавленности, тоски. И только один раз пояляется благополучие: в строке «дальняя дорога». Но строка эта не случайная, а входящая в кульминационную строфу:

Таким образом, и лингвистический анализ произведения обнаруживает подводное его течение, тайну, скрытую в нем. Посмотрим, как она определяет чувства, мысли и поступки лирического героя стихотворения.

Но утро приност не желанную мудрость, а лишь оскомину во рту да разламывающуюся с похмелья голову. И физическое состояние, и невозможность понять или осуществить ночное предзнаменование заставляют человека метаться, гонят его из дому. Так начинаются мучительные поиски на пути самоопределения, поиски, первотолчком которых явилась тайна сна.

Таким образом, «нищие и шуты» Высоцкого, это знак, определяющий известную категорию людей. Однако их представления о рае не могут устроить героя стихотворения. Он еще не нагрешил столько, еще чувствует в себе силы, но мучим тоскующим духом, который, может быть, и хотел бы успокоиться в недостижимом блаженстве. Где можно найти его на Земле? В церкви? Однако современная церковь отнюдь не благополучна. Но дело не в этом. За 70 лет воинствующего атеизма мы, при всем естественно возникающем интересе и даже тяге к религии, стали еретиками в том, что касается соблюдения обрядов, предписываемых церковью. Поэтому герою благовоние кажется смрадом, таинственный сумрак обращается в серый полумрак, а строка «Дьяки курят ладан» невольно перекликается со второй строфой: «То ли куришь натощак, то ли пьешь с похмелья». Хотя в музыке стихотворения отчетливо различается стремление к благозвучию, к гармонии.

Так заканчиваются попытки найти свое предназначение в городе, завершается первый круг исканий героя.

Около Самары с пробитой башкой ольха,
Капая желтым воском,
Прихрамывает по дороге.
Словно слепец, от ватаги отстав.

Музыка стихотворения и есть его поэтический смысл. На ее фоне «стертые» слова фольклорной символики заблестели вновь. Их очищению, новой позолоте способствует и форма стихотворения. Кажущаяся простой, она на самом деле имеет изощренную форму: трехстопный хорей чередуется с четырехстопным. Можно убедиться, что утяжеленной стопой написаны более эмоциональные строки. Этим чередованим создается ощущение перебоев сердца мятущегося человека. Чем заглушить дурное предзнаменование? В чем забыться? В любви?

В 1968 году Владимир Высоцкий снимается в фильме «Опасные гастроли», для которого пишет и несколько песен,предназначенных по сюжету как для собственного исполнения,так и для других персонажей. В том числе для знаменитого в 60-70-е годы дуэта Рады и Николая Волшаниновых Высоцкий сочиняет самую свою цыганскую «Цыганскую песню»: «Камнем грусть висит на мне,в омут меня тянет. » Это,конечно, стилизация, но стилизация великолепная, снайперски-точная! Это и подражание, очень явственны здесь, на наш взгляд, мотивы «Песни цыганки» Якова Полонского. Но эта песня представляется нам гораздо более значительным произведением, учитывая духовную сущность Владимира Высоцкого и обстоятельства его личной жизни. Чтобы подкрепить свое утверждение, нам придется процитировать это произведение полностью:

Камнем грусть висит на мне, в омут меня тянет.
Отчего любое слово больно нынче ранит?
Просто где-то рядом встали табором цыгане
И тревожат душу вечерами.

И, как струны, поют тополя.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!
И звенит, как гитара, земля.

Прогуляю я все до рубля.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!
Пусть поет мне цыганка, шаля.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Ты меня не дождешься, петля!
Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!
Лейся, песня, как дождь на поля.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля.

В фильме «Опасные гастроли» в исполнении Р. и Н. Волшаниновых эта песня прозвучала как вставной концертный номер и не более того. В авторском же варианте она, конечно, не могла не быть песней трагической и философской одновременно. Здесь важно помнить, что именно в этот год творчество Высоцкого было подвергнуто резкой и тенденциозной критике в печати и он долго не мог выступать с концертами. Общественно-политическая обстановка в стране характеризовалась усилинием тотолитаризма, советские войска вошли в Чехословакию, что вызвало негативный резонанс в мире ко всему советскому. В этом же году Высоцкий создает (практически одновременно с «Камнем грусть висит на мне. «) программные свои стихотворения «Охота на волков» и «Банька по-белому». Личные, житейские, обстоятельства складываются тяжело, но тем не менее Высоцкий, вслед за А. Полежаевым, остается «другом радостного дня».

И ни рожи с кожей,
И друзей ни хера,
Да и быть не может.

(«Песня про правого инсайда», 1968)

Ничего, я куплю лотерейный билет,
И тогда мне останется ждать так недолго.
И хотя справедливости в мире и нет,
По нему обязательно выиграю «Волгу».

(«Несостоявшийся роман», 1968)

Сколько лет счастья нет,

Недопетый куплет,
Недодаренный букет.
Бред!

(1968)

Прежде чем мы перейдем к характеристике такого мощного смысловаого текста как «Кони привередливые», совершенно необходимо, следуя хронологическому принципу, остановиться еще на нескольких песнях Высоцкого, которые тоже, как ни странно, имеют непосредственное отношение к исследуемой нами теме.

В 1969 году для одного из забытых ныне фильмов «Один из нас» Владимир Высоцкий пишет «Романс»: «Она была чиста, как снег зимой. » Как это часто бывало в творчестве поэта, песня в фильм не вписалась, потому что представляла собой некий синтез не просто романса (жанра в те годы весьма нелюбимого официальными лицами), но романса одновременно цыганского, русского, «жестокого» и даже сентиментально-мещанского.

Позднее, в 1979 году, Высоцкий «вручит» этот «Романс» своему персонажу Свидригайлову в спектакле Театра на Таганке «Преступление и наказание» по роману Ф. М. Достоевского. То есть, здесь мы опять соприкасаемся с 19 веком, с поэтической традицией. Вот что поет Свидригайлов голосом и под гитару Высоцкого:

В архиве В. С. Высоцкого сохранились наброски песен для неосуществленного спектакля по сказкам Бориса Шергина. Среди них мы находим и набросок «Цыганочки», зафиксированный и в авторском исполнении:

Заживайте, раны мои,
Вам два года с гаком!
Колотые, рубаные,
Дам лизать собакам.

Сиротиночка моя,
Губки твои алы!
Вмиг кровиночка моя
Потечет в бокалы!

К этому тексту примыкает еще один отрывок, зафиксированный в авторском исполнении. К сожалению, фонограмма очень низкого качества и текстологами Высоцкого этот текст до конца не расшифрован. Приведем этот отрывок так, как он представлен в одном из любительских сборников Высоцкого:

Вина налиты, карты розданы,
Камни срезаны и отточены.
Свечи поданы, хлеба вогнуты
И срока все давно отсрочены.

Кровожадно вопия,
Высунули жалы,
И кровиночка моя
Полилась в бокалы.

Итак, в начале 1972 года для фильма «Земля Санникова» Владимир Высоцкий пишет песню «Кони привередливые», которая, конечно, ни в какой фильм вписаться не могла. Об этой песне сказано достаточно много и мы не будем повторяться. Приведем здесь фрагмент из книги С. Бирюковой «Спасите наши души», потому что он очень точно ложится в канву нашего исследования.

Романтическое стремление к афористичности дано в движении:

И дожить не успел, мне допеть не успеть!
Коль дожить не успел, так хотя бы допеть!

Жанровые истоки в этой песне представлены в такой слитности, в такой взаимозаменяемости, что чувство определенного времени снимается. Это уже не романс, не цыганочка, а плач (скорее вой) по убиенному. Сохраняющиеся рамки жанра придают выпадающей из них конструкции нечто фантасмогорическое, жуткое в своей правдивости. И здесь Высоцкий верен романтическому ощущению времени, с его разрывами и связями, с одиночеством человека в нем.

Словесный ряд этой песни Высоцкого, выявляющий повторяющиеся в других песнях формально-смысловые структуры, убеждает в неслучайности авторского отбора, в приверженности к определенным действующим на массового слушателя приемам, идущим от фольклора, с одной стороны,и театральной природы дарования Высоцкого, с другой. Достаточно проследить аналитически стиховой и музыкальный ряды песен Высоцкого, чтобы понять их нерасторжимость и взаимопроникаемость приемов. Перед нами поэт, четко выработавший, можно сказать, аудиовизуальные средства для передачи своего мировоззрения. Это мировоззрение людей, во многом лишенных самого необходимого, прежде всего свободы. Отсюда стремление к сверхсвободе, жажда выхода за пределы навязанного опыта».

«. Душа его оказалась в состоянии почувствовать и запечатлеть неестественность жизни вне раздумий о смысле человеческого существования, то есть без мыслей о вечном. И не спасут нас теперь воскресные нравственные проповеди, если нет в нас духовных сил хотя бы на возможность ощутить себя живущими в реальном времени и пространстве, являющимися частью вечности. В Высоцком же этих сил было в избытке. И когда говорят о трагичности его судьбы, объясняя ее перипетиями застойного времени, то не следует забывать о том, что человек сам определяет свою жизнь, а не сила обстоятельств.

Трагизм судьбы Высоцкого объясняется его собственным «Я», его трагическим мироощущением. Оно отнюдь не исключает иронии и даже шутовства. Трагизм это своеобразный камертон, определяющий настрой человека на музыку Вселенной. И представляется, что именно этим объясняется феномен Высоцкого: при столкновении с загадкой воздействия его слова высекается в наших душах искра трагического огня».

Проанализировать «Коней привередливых» мы предлагаем в рамках того поэтического треугольника, который, наряду с «Конями», образуют, на наш взгляд, песни «Я из дела ушел. » и «Райские яблоки». И начнем с некоей подсказки, которую мы обнаружили в статье одного из первых исследователей творчества Высоцкого Н. А. Крымовой. Вот что она пишет о песне «Кони привередливые»: «Психологическое строение его песенных монологов не рассчитано на рассудочное их восприятие. В «Конях привередливых», например, существует такая тонкая смысловая перемена, которую можно и не осознать. Между тем в ней как бы второй трагический смысл этой песни, притом что первый очевиден.

Поначалу Высоцкий заставляет слушателей вслед за собой проделать путь, который человек проделывает разве что во сне. Почему надо было сесть в эти сани? Но почему-то надо, и он сел. Почему-то надо было взять в руки тугую плеть и, поняв, что кони не слушаются, уже совсем вопреки разуму, стегать их и одновременно молить: «Чуть помедленнее. «

Таково непростое строение песни, которую, удивительное дело, все считают понятной и простой».

Здесь нам вновь придется нарушить хронологический принцип, потому что части рассматриваемого нами триптиха датируются следующим образом: «Я из дела ушел. » (1973), «Кони привередливые» (1972), «Райские яблоки» (1977). Сюжетно сюда же примыкает и дилогия (как говорил сам Высоцкий, «две серии одной и той же песни») «Очи черные», которую мы проанализируем позже.

Итак, все начинается с ухода героя из дела. Так прямо и заявлено с самого начала:

Я из дела ушел, из такого хорошего дела,
Ничего не унес, отвалился, в чем мать родила.
Не затем, что приспичило мне, просто время приспело,
Из-за синей горы понагнало другие дела.

Но, в общем, все это не главное. Конечно, человек уходит, потому что:

и герой вынужден искать этих пророков (или другие высшие силы разума!) в иных сферах. Как мы увидим позже, он ищет их и на небесах, и под землей, вновь заглядывает на грешную землю, в надежде на то, что, может быть, за время его отсутствия что-то здесь изменилось.

Итак, лирический герой Высоцкого ушел, даже не попрощавшись с близкими и друзьями, а лишь помолившись Богу, сел на коня и поскакал. И в начале дороги у героя был свой конь, и он был не один, его ждали спутники: «Тороплюсь, потому что за домом седлают коней. » И далее:

Я влетаю в седло, я врастаю в коня, тело в тело,
Конь падет подо мной, я уже закусил удила.

Из-за синей горы понагнало другие дела.

И до зари готов с тобой
Вести беседу эту я.
Договори лишь мне, допой
Ту песню недопетую!

Дорога-скачка начинается летом, а заканчивается зимой. Где же осенняя дорога? Мотив осени и подтверждение тому, что у Высоцкого (особенно в его программных произведениях) ничего не бывает просто так, мы находим в песне «Купола», написанной для фильма «Сказ про то, как царь Петр арапа женил»:

Я стою, как перед вечною загадкою,
Пред великою да сказочной страною,

Голубою, родниковою, ржаною.

И они исцелят твои раны!

(«Баллада об уходе в рай»)

перспективу получить пулю в лоб. Правда, кража эта оправданна, как и оправдан риск заработать пулю. Все это делается для женщины и во имя женщины, которая ждет на земле. Это еще один мотив возвращения, побуждающий стимул к нему.

. Один из нас уехал в рай,
Он встретит бога там, ведь есть, наверно, бог,
Он передаст ему привет,

(«Баллада об уходе в рай»)

русском фольклоре вообще и в поэзии Высоцкого, в частности.

Вот мы и подошли к песне, о которой много говорили на протяжении данной работы, к «Райским яблокам». Сложность работы с этим произведением состоит не только в его многоплановости и философской направленности, но и в том, что при достаточно большом количестве фонограмм авторского исполнения, до сих пор не определен текст, который принято называть каноническим.

Замысел песни «Райские яблоки» и первый набросок к ней возникают у Владимира Высоцкого еще в 1975 году (вслед за «Конями», «Я из дела ушел. » и «Очи черные», что принципиально важно):

по пушистым седым небесам.

и самодостаточности текстов. Во всяком случае, для решения задач нашего исследования мы, прибегнув к контаминации, рассматриваем некий «третий» текст, максимально соприкасающийся с текстами «Коней» и «Я из дела ушел. «. Итак, в «Конях привередливых» мы расстались с героем Высоцкого уже за пропастью,но еще не в раю,а по дороге в него.

Тот огромный этап
не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг

Лепоты полон рот,
и ругательства трудно сказать.

Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

В грязь ударю лицом,
завалюсь после выстрела набок.
Кони хочут овсу,
но пора закусить удила.

«пора» мотивирует обратное возвращение героя на землю, ничего не объясняя, точно так же, как и в строке «просто время приспело» в начале триптиха.

И здесь мы должны опровергнуть А. Скобелева и С. Шаулова, которые в своей книге «Мир и слово Владимира Высоцкого» утверждают, что: «. Показательно, что в последних строках произведения появляется автоцитация из «Я из дела ушел. » и «Коней привередливых»:

. Но и я закусил удила,
Вдоль обрыва с кнутом, по-над пропастью.

Герой «Райских яблок» проделывает обратный путь того, кто стремился «в гости к Богу».

Итак, лирический персонаж, посетив рай и убедившись, что это не рай, а зона и живут там по законам зоны, где за пайку хлеба могут лишить человека жизни, где рай награждает его за горсть бледнорозовых мороженых яблок пулей в лоб, он возвращается на землю и вновь оказывается на дороге, да к тому же еще и поет. Даже не поет, а орет, видимо, чтобы снять напряжение после «мест этих гиблых и зяблых». Вот тут-то, чтобы согреться, и пригодился зеленый штоф, припасенный впрок в незапамятные времена.

«Как любил я вас, очи черные!»

То плелись, то неслись, то трусили рысцой,
И болотную слизь конь швырял мне в лицо.
Только я проглочу вместе с грязью слюну,

«Очи черные, как любил я вас.
Но. прикончил я то, что впрок припас,
Головой тряхнул, чтоб слетела блажь,
И вокруг взглянул и присвистнул аж:

Ах вы, кони мои, погублю же я вас!
Выносите, друзья, выносите, враги!

Кони и на этот раз не подвели, вынесли! И герой оказыватся в некоем странном месте, странном доме, который ничем не лучше тех мест, откуда он прибыл. Здесь все тот же извечный российский бардак, пьянство, и странные люди живут по тем же законам зоны, что и обитатели рая. Люди эти по-другому жить и не могут, отвыкли и разучились, растеряли все доброе. Слишком долгим было путешествие нашего героя.

На семи лихих продувных ветрах,
Всеми окнами обратясь в овраг,
А воротами на проезжий тракт?!

И затеялся смутный, чудной разговор,
Кто-то песню стонал и гитару терзал.

Траву кушаем, век на щавеле,
Скисли душами, опрыщавели,
Да еще вином много тешились,
Разоряли дом, дрались, вешались. «

«не странные люди, как люди живут». На этом пути ему предстоит еще многое пережить, но поиски оказываются тщетными. Любопытно, что обе серии дилогии «Очи черные», автором соответственно названные «Дорога» и «Дом», объединяет общий финальный куплет, который подводит некую черту под исследуемой нами темой, основной ее частью:

Упрямо я стремлюсь ко дну,
Дыханье рвется, давит уши.

Чем было плохо мне на суше?

Да, здесь нашего героя наконец-то понимают и привечают:

Похлопал по плечу трепанг,
Признав во мне свою породу.
И я выплевываю шланг

У Владимира Высоцкого на эту тему много беспощадных стихов и песен не только о своих героях, но и о самом себе. Вот одно из них, менее известное, но очень хорошо укладывающееся в канву нашего исследования.

Снег скрипел подо мной,

Да и сам-то я кто?! Надо в прорубь.

«клиника». Мы же только скажем о том, насколько точно Владимир Высоцкий выстроил свою и жизненную и литературную судьбу.

В начале нашего исследования мы уже говорили о песне «Французские бесы». Далее нам кажется уместным привести несколько свидетельств об отношениях Высоцкого с настоящими цыганами, с их песнями. В России Высоцкий неоднократно бывал и пел свои песни в театре «Ромэн». Однажды был даже устроен такой специальный вечер, где Высоцкому аккомпанировали лучшие гитаристы театра. Причем его интерес к этому театру, оказывается, возник очень давно, еще со времен Школы-студии МХАТ. По воспоминаниям театрального режиссера А. Гутьереса, молодой Высоцкий часто тайком приходил в театр, смотрел спектакли, вслушиваясь в игру и пение цыган.

А вот что вспоминал о более поздних временах известный композитор Евгений Дога: «. Я имел огромное счастье слушать В. Высоцкого дважды в театре «Ромэн» в 1975 г. во время работы над музыкой к фильму «Табор уходит в небо». Это происходило после спектакля и почти до зари. Нас было всего несколько человек, и поэтому можно сказать, что это был интимный сеанс высоцкотерапии. Сев на табурет посреди комнаты, он весь вечер пел и лишь изредка что-то говорил для того времени необычное. Вряд ли можно рассчитывать на повторение и сказанного и снятого. Это рождалось в совокупности с этой табуреткой, гитарой, поздним часом, антуражем, его голосм, интонацией и, конечно, внутренней галактикой. «

Алеша спускается, отрывистый кашель предваряет его появление. В темноте кабака лишь солнечный луч просачивается с улицы и танцует в табачном дыму. В тот момент, когда ноги Алеши ппадают в луч света, начинается как бы замедленная съемка. Глядя в упор друг на друга, вы беретесь за гитары и, не сговариваясь, чудом настроенные на одну ноту, начинаете звуковую дуэль.

«цыганочка». Другой продолжает, выкрикивает слова новые, никем не слышанные:

и мы тонем в ее плаче. Солнце теперь светит с другой стороны, скульптурно вырисовывая ваши лица, потом и они уходят в тень, и видно лишь светлое дерево гитар и ваши такие разные руки, пальцы, рвущие струны. Уважение друг к другу, возникшее с первых минут знакомства, останется у вас на всю жизнь. «

В приведенном фрагменте очень точно, на наш взгляд, показана преемственность традиций и еще то, как совпали два таланта и оба обрадовались этой встрече. Здесь можно было бы вообще поразмышлять о связях России и Франции, но мы лишь отметим и даже подчеркнем тот факт, что совсем не случайно эта страна сыграла такую большую роль в жизни Владимира Высоцкого. Да и не его одного.

Приведем в этой связи один из набросков неиспользованного Высоцким припева к песне «Райские яблоки»:

«Две просьбы»(историю его создания очень интересно рассказывает М. Шемякин, поэтому мы на ней здесь не будем останавливаться).

Прошу покорно, голову склоня:
Побойтесь Бога, если не меня,
Не плачьте вслед, во имя Милосердия!

И далее, начало второй части стихотворения:

Здесь, как и в случае со стихотворением «Ямщик», перед нами предстает клиническая «история болезни» самого автора, характеристика его физического и душевного состояния в последние месяцы жизни. Совсем не зря Высоцкому снились «крысы, хоботы и черти». Это уже не было поэтической метафорой. Весьма откровенные высказывания об этом можно найти в воспоминаниях друзей поэта.

«Зачем цыганки мне гадать затеяли. » Возможно, она связана с фразой «Гадала мне старуха на французском языке. «, записанной Высоцким для памяти в апреле 1973 года во время первой поездки во Францию. Допустим и другой вариат: Высоцкий вдруг вспомнил народную тюремную песню из репертуара своей молодости:

Цыганка с картами, дорога дальняя,
Дорога дальняя, казенный дом.
Быть может, старая тюрьма Таганская
Меня, парнишечку, по-новой ждет.

«гадалок») здесь налицо и фраза в стихотворении становится более объяснимой. Мы не можем также не сказать, что в последние годы своей жизни Владимир Высоцкий неоднократно обращается к темам, сюжетам и образам из своих ранних песен, как бы пытаясь найти духовную поддержку в истоках собственного творчества, и опосредованно, в друзьях молодости, вернуться в шестидесятые. Так, в 1978 году, он пишет небольшую зарисовку «Из детства», которую посвящает Аркадию Вайнеру:

А вся братва одесская.

Куда, ребята, деться, а?
К цыганам в «поплавок»!
Пойдемте с нами, Верочка.
Цыганская венгерочка!

Да чуть примни сапог.

Шел я, брел я,наступал, то с пятки, то с носка.
Чувствую, дышу и хорошею!

Изловчась, мне прыгнула на шею.

И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык.

«Я петь не смогу!» сменился в последней песне на «Я жить не могу!». То есть все опять выстраивается по законам логического круга. И все же доказательство это есть, оно существует, хотя автором не выражено до конца.

Итак, мы завершили рассмотрение «цыганской темы» в творчестве Владимира Высоцкого. В результате получилось то, что в литературе принято обозначать как «Опыт художественного исследования». На многочисленных примерах печатного текста и звучащего слова Владимира Высоцкого, используя литературоведческие и документально-мемуарные материалы, мы пришли к следующему.

Мы доказали, что цыганская тема, возникнув в начале 19 века, стала для него традиционной. Более того, из темы цыганской, экзотической, она превратилась в тему исконно русскую и «цыганской» мы ее называем, скорее, по привычке.

Мы также доказали, что для Высоцкого эта тема стала не только традиционной (если говорить о поэтической преемственности), но и одной из основных вообще в творчестве (исходя из анализа сюжетов и хронологии их создания).

Мы постарались сделать настоящую работу максимально доступной, чтобы она имела практическую ценность. Например, при дополнении ее основными текстами и фонограммами авторского исполнения, она вполне может быть использована в качестве факультативного спецкурса для лицеев, гимназий и других учебных заведений.

Данная работа является интеллектуальной собственностью автора и будет им юридически защищена. Любые использования данной работы в целом или фрагментов из нее без ведома автора или без согласования с ним будут рассматриваться как нарушение авторских прав и преследоваться по закону.

Автор оставляет за собой возможность уступить права на издание данной работы (или любое другое ее использование) как в России, так и за границей, третьим лицам на заранее оговоренных условиях.

В случае внезапной кончины автора прошу рассматривать эти строки как завещание и в этом случае поступать сообразно с нормами действующего законодательства РФ.

Автор сердечно благодарит за помощь и поддержку своих первых читателей и критиков: Д. И. Черашнюю, С. Жилина, И. Шадрину, М. Собину, В. Прохорова, В. Чернышева и других, не названных здесь лиц.

Источник