Бешеный принтер что это
Бешеный принтер разбушевался
В Госдуме — неделя репрессий и закручивания гаек.
Как только депутаты проголосовали за право Путина стать пожизненно неподсудным, сразу принялись за остальных россиян.
Внесённые в думу законопроекты запрещают остальным россиянам:
⁃ стоять в очередях на одиночные пикеты. Помните, как актеры и деятели искусства выходили в защиту Павла Устинова? Скоро будет нельзя.
⁃ во время выборов публиковать в интернете информацию, которая решением ЦИК будет признана незаконной агитацией. Дискутируют о размере штрафов.
⁃ запрещают писать в интернете об иноагентах (без упоминания их статуса). Разрешают объявить иноагентом не только организацию, но и физическое лицо. В этом же законопроекте от иноагентов требуется указывать свой статус при визите даже в школу или поликлинику. Не преувеличиваю. Все тут
⁃ Кроме того, в Совете Федерации предложили ввести термин «кандидат-иностранный агент», который должен быть указан в бюллетени. Для получения такого ярлыка достаточно репоста сообщения, где упоминается организация из перечня иноагентов. При этом такой организацией может быть признана даже незарегистрированная.
⁃ запрещают заниматься «просветительской деятельностью» вне школ и вузов.
Первый – государство запрещает только тот формат протеста, который ему не угрожает. Одиночные пикеты, небольшие митинги, публикации, которые мало кто читает. Но требования по-настоящему массового протеста, которые нельзя проигнорировать, никакие законы не остановят.
Много Хабаровск спрашивал разрешения выйти попротестовать? А Шиес или Куштау? Я ещё помню, как после убийства Немцова шествие на 50 тысяч было согласовано за час, несмотря на требования закона о подаче заявки за 10 дней. Власть сама показывает обществу единственный оставшийся маршрут. Других вариантов не осталось.
И третий. Депутаты, чиновники почему-то уверены, что все эти репрессии в государстве с уничтоженными судами – против нас. Полезно учить историю в школе. Они, конечно, задумываются против граждан, калечат жизнь простых людей, но бумерангом возвращаются и бьют уже по всем подряд, не разбирая чинов и званий.
Вот, свежий пример. Совет Федерации по запросу Генпрокурора сегодня дал разрешение на арест одного из известных представителей власти – бывшего губернатора Ивановской области и аудитора Счётной палаты Михаила Меня.
«Что это за ерунда? В первый раз слышу. Я не в курсе, в чём дело, сейчас буду выяснять», — комментирует Мень ситуацию «Интерфаксу».
Что за ерунда? Это ваша любимая диктатура. Только теперь она пришла за вами.
И, конечно, это не борьба с коррупцией, воруют там все. Это борьба бульдогов под ковром, за чьи-то конкретные интересы. Видимо, что-то там Мень нааудировал в Счетной палате, у кого не надо.
«Бешеный принтер» не только в Госдуме, но и в российских судах
Российская Госдума в народе носит гордое название «бешеный принтер». Всё благодаря скорости рассмотрения различных законопроектов. Только за 2019 год Государственная Дума рассмотрела около тысячи законопроектов.
Каждая инициатива, прежде чем стать законом, должна пройти несколько этапов проверок, согласований и чтений. Учитывая, что депутаты работают три дня в неделю по 4 часа, а в год проводится 70 заседаний, то в среднем наши «народные избранники» рассматривают по 14 законопроектов за один день работы.
Согласитесь, работоспособность поражает, видимо за исключительную работоспособность наши депутаты и получают зарплату сравнимую с доходом 20 врачей в регионах.
Бешеный принтер теперь и в судах?
В последнее время картина изменилась и сейчас некоторые судьи перехватывают звание самого работоспособного чиновника. Отдельные личности вообще достойны попасть в книгу рекордов.
Например, в Татарстане заместитель председателя городского суда Ленар Хасимов 27 мая за полчаса рассмотрел 111 дел о нарушении режима самоизоляции.
По данным СМИ, в среднем на рассмотрение одного дела у судьи ушло 15 секунд. Также в этот день он успел изучить и вынести решение еще по 141 делу. Всего с 25 по 31 мая данный судья рассмотрел более 800 дел, а за апрель и май 1800 дел.
Другой судья того же суда Раушан Касимуллин в этот период рассмотрел полторы тысячи дел, работал немножко послабже.
СМИ объясняют такую скорость работы судьи тем, что с середины апреля они перешли к автоматическому режиму рассмотрения дел о нарушениях режима самоизоляции. Интересно, как же с этими показателями вяжется тот факт, что судья должен оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, но основываясь на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств.
Пример судьи из Татарстана блекнет рядом с судьей из Оренбурга, которая рассматривала вопрос о продлении срока ареста на имущество одной фирмы. Эта судья не просто быстро рассмотрела дело, она задокументировала свою скорость в протоколе судебного заседания.
Из протокола следует, что судебное заседание было открыто в 15:30, при этом в судебное заседание никто не явился. Однако суд неизвестно кому поставил на разрешение вопрос о возможности начать рассмотрение дела в отсутствие не явившихся лиц. Далее суд неизвестно кому разъяснил право на отвод, а секретарем судебного заседания было внесено в протокол, что отводов нет, так же как и заявлений.
Далее председательствующий в этом судебном заседании судья за 9 минут успела огласить заявление следователя о продлении срока наложения ареста на имущество организаций на пяти страницах, исследовать рассматриваемый материал на 88 листах, вынести в совещательной комнате постановление об удовлетворении ходатайства следователя о продлении срока ареста денежных средств на расчетный счет организации на 6 страницах, огласить вынесенное на 6 страницах постановление, а также разъяснить срок и порядок его обжалования.
При этом в протокол судебного заседания внесено, что видимо всем отсутствующим после разъяснения срок и порядок ясны. Также кому-то было разъяснено право участия в рассмотрении дела в апелляционной инстанции.
В 15:39 председательствующий объявил судебное заседание оконченным.
Скорость работы восхищает, этот материал просто необходимо направить в комитет регистрации рекордов Гиннеса, страна должна знать своих героев.
Если вы думаете, что рекорды скорости нашего суда могут быть связаны только с быстрым рассмотрением протоколов или проведения отдельно взятых заседаний, то вы очень ошибаетесь.
Есть судьи, которые рассматривают многомиллионные споры, буквально за неделю. К примеру судья Славянского городского суда Сергей Завгородний.
В 2018 году Сергей Завгородний рассматривал исковые заявления физического лица о взыскании денежных средств с двух юридических лиц. Первое дело судья рассмотрел всего за 7 дней, с учетом выходных. Второе дело еще быстрее, всего за 5 дней, два из которых выпали на выходные дни, то есть фактически за три дня.
Для решения одного из споров судья назначил проведение оценочной экспертизы. Чтобы предоставить заключение экспертизы, судья дал экспертам 1 рабочий день, а единственное заседание, на котором вынесли решение, длилась полчаса.
Принятые Завгородним решения подлежали немедленному исполнению. В результате со счетов магазина в пользу заявителя списали 200 миллионов рублей. Правда, в последующем данные решения были обжалованы, а этот судья был лишен статуса и мантии.
Свои действия Завгородний оправдывал тем фактом, что это был конец года, он старался, чтобы не было «хвостов», чтобы меньше перешло на следующий год. Как всегда, бюрократия победила здравый смысл.
Повальная правовая безграмотность и банальное отсутствие веры в результат развязывают руки вот таким вот чиновникам. Обжалуйте решения, пишите жалобы, доказываете свою правоту и защищайте свои права. Только в этом случае в нашей стране будет хоть какое-то подобие порядка.
Новое в блогах
Наследие «бешеного принтера»: 10 главных законов уходящей Госдумы
Наследие «бешеного принтера»: 10 главных законов уходящей Госдумы
Фотография с сайта Государственной думы
Прощаясь с шестым созывом Госдумы, «Политсовет» решил вспомнить самые одиозные и скандальные законы, принятые российским парламентом с 2012 года. Главная проблема была в том, чтобы выбрать из законотворческого наследия думы всего 10 законов, в буквальном смысле изменивших страну. Как мы понимаем, на самом деле таких законов было куда больше. Наш вариант десятки таков.
Муниципальная реформа
Начать стоит не с многочисленных запретов (о них мы тоже поговорим), а с законов, изменивших политический ландшафт России. Первым и главным здесь является пакет законов о «муниципальной реформе» (целая серия поправок в ФЗ-131 о местном самоуправлении). Принципиальное нововведение, принятое Госдумой, заключается в том, что теперь систему управления городами определяют не сами города, а региональная власть — губернаторы и заксобрания. Это был первый шаг. Второй шаг — губернаторам разрешили отменять выборы мэров, заменяя прямое всенародное голосование назначением по конкурсу. Разумеется, многие губернаторы воспользовались этой возможностью и ликвидировали избираемых мэров на корню. Народ реформой особо не интересовался, не протестовал и, кажется, даже не заметил, как его лишили права выбирать городскую власть. Местное самоуправление, и без того слабое, оказалось окончательно встроенным в пресловутую вертикаль.
Избирательные фильтры
Другие политически важные нововведения в законодательстве связаны с поправками в законы о выборах губернаторов, региональных парламентов и Госдумы. С одной стороны, законодательство вроде бы было либерализовано — партий стало больше, формальные требования к участникам выборов смягчены. Но на деле была изобретена такая новация как муниципальные и партийные фильтры, которые позволили власти в буквальном смысле слова фильтровать списки кандидатов, допуская до выборов только лояльных и не опасных для себя политиков. Чтобы выдвинуться в губернаторы, кандидату нужно собрать подписи муниципальных депутатов (подавляющее большинство из которых контролируется «Единой Россией»). Политическая партия может участвовать в выборах без сбора подписей, только если имеет своих представителей в нижестоящих парламентах. В результате сложилась иезуитская и издевательская система: вернув выборы губернаторов, власть руками Госдумы фактически сохранила их назначаемость, просто сделав всю процедуру более сложной, громоздкой и внешне похожей на настоящие выборы.
«Закон Димы Яковлева»
Официально закон называется «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации». За этим ничего не говорящим названием скрывается закон, запретивший гражданам США усыновлять детей из России. По распространенному убеждению, именно этот документ стал переломным в истории нынешнего созыва Госдумы — его показательно приняли на фоне бурных общественных дискуссий при полном единогласии депутатов. Формально закон не затрагивал политику и власть, а касался самых уязвимых жителей страны — сирот, имеющих мало шансов обрести семью. И тем не менее документ был принят, став символом новой эпохи: антиамериканизм с этой поры стал одним из основных идеологических принципов, а Госдума показала свою готовность выполнить любую волю Кремля, даже самую неоднозначную.
Закон о митингах
Первым запретительным законом шестого созыва Госдумы был «закон о митингах» — принципиальные поправки в ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», принятые после волны уличных протестов и столкновений на Болотной площади в Москве. Закон, во-первых, многократно увеличил штрафы за нарушения порядка проведения уличных акций, а, во-вторых, расширил сам перечень нарушений, под которые теперь можно при желании подвести любой митинг. Два года спустя законодательство о митингах было ужесточено еще сильнее — теперь за неоднократное нарушение во время уличных акций можно получить реальный тюремный срок. Первые осужденные по этой статье в России уже есть. В политическом смысле «закон о митингах» сделал невозможной для оппозиции тактику легального уличного протеста: власть имеет возможность отказать в проведении любого неугодного ей митинга, а за несогласованные акции может отправлять организаторов и участников в тюрьму. Повторение «протестной волны» теперь представляется маловероятным.
Закон о «гей-пропаганде»
Еще один идеологически важный закон — так называемый закон о «гей-пропаганде». Благодаря нему в 2013 году в Кодексе об административных правонарушениях появилась статья 6.21 «Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних». Эта статья предусматривает наказание за «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, выразившуюся в распространении информации, направленной на формирование у несовершеннолетних нетрадиционных сексуальных установок, привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений, искаженного представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, либо навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях, вызывающей интерес к таким отношениям, если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния».
С момента принятия закона в стране вынесено уже множество судебных решений по этой статье, которые показали, что суды трактуют понятие «гей-пропаганды» довольно широко, зачастую выписывая штрафы за любое позитивное мнение о ЛГБТ или попытку дать слово гей-сообществу. Но важнее здесь не столько судебные решения, сколько политическое значение закона: с этого момента гомофобия стала частью идеологического курса российской власти и одной из важнейших точек размежевания с Западом.
Закон об иностранных агентах
Законодательство об «иностранных агентах» начало разрабатываться одним из первых, еще в 2012 году. Согласно закону, любое НКО, получающее финансирование из-за рубежа и занимающееся политической деятельностью, должно получить статус «иностранного агента». Помимо унизительного статуса это предусматривает более строгое отношение к нему со стороны контролирующих органов. Закон стал важнейшим инструментом давления власти на гражданское общество — под него попали не только организации, связанные с политикой (например, ассоциация «Голос», занимающаяся независимым наблюдением на выборах), но и совершенно неполитические НКО — к примеру, просветительский фонд «Династия», занимавшийся поддержкой науки и образования. Политическое значение закона состоит в том, что он отрезал общественные организации от иностранного финансирования, вынуждая многие из них просить финансовой помощи у государства. Государство в такой помощи не отказывает, но очевидно, что в обмен на материальную поддержку власть требует от НКО полной лояльности.
«Закон Лугового»
Внесенный депутатом Андреем Луговым закон также называют законом о внесудебных блокировках сайтов. Собственно, этим всё сказано — документ предусматривает, что Генеральная прокуратура может потребовать закрыть доступ к любому сайту, если найдет там призывы к массовым беспорядкам или экстремистской деятельности. Оспорить блокировку можно в суде, но доказать российским судьям, что Генпрокуратура может быть в чем-то не права, не так-то просто. По факту важен сам принцип — власть получила возможность оперативно, без суда закрыть любой сайт. Сейчас генпрокурор просит, чтобы право инициировать блокировки получили и прокуроры регионов. Если это произойдет, закрытых без суда сайтов станет явно больше. Впрочем, над этим предстоит работать уже новому созыву Госдумы.
Закон о «пропаганде сепаратизма»
В 2013 году Госдума ввела в Уголовный кодекс новую статью — «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации». В нынешней редакции эта статья предполагает максимальное наказание в виде пяти лет лишения свободы. Первые приговоры по этой статье суды уже вынесли. Закон, очевидно, должен был положить конец любым дискуссиям о территориальном составе Российской Федерации, запретив даже сами разговоры о праве тех или иных регионов на самоопределение. Особенно актуальным этот закон стал в 2014 году, после присоединения Крыма к РФ. Любые призывы вернуть Крым Украине официально являются в России уголовным преступлением.
Закон о «реестре запрещенных сайтов»
Перенос выборов в Госдуму
Завершает список «плохих» законов документ, который, казалось бы, касается только узкого политического сообщества и на первый взгляд не так уж плох. Речь идет о переносе выборов в Госдуму с декабря на сентябрь 2018 года. Зачем это было сделано, до сих пор не очень понятно: видимо, для того, чтобы сдвинуть кампанию на лето, когда избиратели находятся в отпусках. Но важно не это, важно то, что сокращение срока полномочий депутатов Госдумы на два с половиной месяца никак не вписывалось в Конституцию. Основной закон страны просто не предусматривает такой возможности переноса выборов. Однако Госдума сделала это, заручившись поддержкой Конституционного суда, который разрешил перенести выборы «в конституционно значимых целях». С политической точки зрения закон провозгласил новый принцип: «если Конституция не разрешает, но власти очень хочется, то она может это сделать». Можно ожидать, что по такой же схеме руководство страны сможет провести еще какие-нибудь изменения, не вписывающиеся в Конституцию — например, касающиеся выборов или сроков полномочий президента.
Говоря про все эти законы, принятые Государственной думой, нельзя забывать того, что многие из них реально были инициированы не парламентом, а администрацией президента (или как минимум согласовывались с ней). Кроме того, все законы были одобрены Советом Федерации и подписаны президентом Владимиром Путиным. Так что считать Госдуму единственным источником или средоточием зла, наверное, было бы неправильно. Впрочем, это не повод снимать с нее ответственность.
Мораторий или дискуссия: как остановить «бешеный принтер» законодательства
Количество принимаемых парламентом законов год от года растет, и россияне просто не успевают подстраиваться под новые «правила игры». А хаотичная правка действующих кодексов усложняет ведение бизнеса. Так, например, правки в НК вносятся в среднем раз в две недели, в КоАП – каждые десять дней. К таким выводам пришли эксперты Центра стратегических разработок (ЦСР) Алексея Кудрина, которые проанализировали изменения в федеральном законодательстве за последние два десятилетия. Бороться с нестабильностью регулирования они предлагают разными способами: от «гуманного» выстраивания диалога между фракциями при обсуждении инициатив до «тотального» моратория на правку действующих законов.
«Бешеный принтер» набирает обороты
Исследование охватывает период с 1 января 1994 года по 31 июля 2016 года, за этот временной отрезок в России приняли 6700 федеральных законов (см. диаграмму), и лишь 670 из них были базовыми (то есть не предусматривали изменение, отмену, приостановление или распространение действия других законов). Согласно статистике, число принимаемых парламентом инициатив стабильно растет почти во всех отраслях права, за исключением международных отношений (в этой сфере наметился тренд на уменьшение ежегодно принимаемых актов). Так, если в 1994 году приняли 80 законов, то в прошлом году – уже 524. Пик законотворческой деятельности пришелся на 2014 год – тогда Федеральное собрание приняло, а глава государства утвердил 558 законов. На 1 августа прошлого года отменено 594 закона, из них 122 – базовые
Изменения претерпели 1754 федеральных закона, 4693 остались неизменными (из них 74 – базовые). Причем 4621 «новый» закон вносил изменения или дополнения в уже принятые акты, признавал их утратившими силу или приостанавливал, о чем прямо говорилось в их названиях («О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ» или «О внесении дополнения в Федеральный закон» и так далее), в 31 законе такого указания не имелось. Авторы исследования делают вывод, что чаще всего изменения вносились именно в «базовое» законодательство, а не в «законы об изменении законов» или «однократные» акты. Ниже можно увидеть, как менялись базовые законы с течением времени.
До 2002–2004 года российские законодатели в основном принимали новые законы, а после этого и до сих пор чаще занимаются правкой уже действующих. Исследователи объясняют это тем, что формирование законодательной системы РФ проходило в два этапа. На первом происходило формирование законодательных норм, с параллельным установлением их взаимосвязи, а на втором (после 2003–2004 годов) началось развитие системы законодательства. Это закономерный результат ее взаимодействия с экономической и социальной системой и системой общества в целом. «Для некоторых отраслей второй этап наступает спустя год-два после вступления в силу базовых для соответствующей отрасли федеральных законов, кодексов», – указывают авторы.
При этом отмечается, что стабильность законодательства можно «измерить» больше не по изменениям «базовых» законов, а по тому, как меняются кодексы, которые «являются фундаментальными законами, охватывающими важнейшую часть нормативного материала определенной отрасли законодательства и непосредственно регулирующими определенную сферу однородных общественных отношений». Именно в них фиксируются устойчивые, важные и типичные аспекты той или иной правовой сферы, поэтому изменения кодексов – это своеобразный индикатор того, насколько стабильна та отрасль, которую они регулируют.
В докладе подчеркивается, что большинство российских кодексов подвергаются правке чаще одного раза в год. А некоторые корректируют почти ежемесячно: например, Кодекс об административных правонарушениях, Налоговый, Земельный, Лесной и Уголовно-процессуальный кодексы. Исключением из общего правила является Таможенный кодекс Таможенного союза. На 31 июля 2016 года период его стабильности составлял 730 дней. Авторы доклада связывают это со сложностью процедуры изменения международного документа.
Причем, если в 2010 году чаще чем раз в месяц менялись только КоАП и Налоговый кодекс, то к 2016 году столь же часто изменения вносились в УПК, Земельный и Лесной кодексы, для остальных «период стабильности» также уменьшился. Например, для АПК он снизился почти в два раза со 189 до 110 дней, для ГПК – с 72 до 48 дней. Сейчас КоАП меняется в среднем каждые 10 дней, НК – каждые две недели.
Исследование выявило еще одну интересную закономерность. На количество принимаемых законов влияют два значимых политических события в жизни страны: парламентские и президентские выборы (в анализируемом периоде в России 12 раз проходили федеральные выборы – прим. ред.). Так, новая «укомплектация» Госдумы провоцирует рост числа законов, принятых в последний год работы палаты предыдущего созыва. А избрание главы государства, напротив, «тормозит» принятие новых законов в год выборов. Если же происходит смена президента, то через год количество принятых инициатив достигает максимума.
Нестабильность законодательства бьет и по гражданам, и по бизнесу
Итоги исследования вынесли на обсуждение экспертов, которое прошло 25 января в Центре стратегических разработок. В дискуссии участвовали правоведы и практикующие юристы, а также представители бизнес-структур. Они сошлись во мнении, что рост нестабильности законодательства – негативная тенденция. Во-первых, из-за частой смены «правил игры» люди не в состоянии отследить, не нарушают ли они законодательные требования. В результате снижается готовность соблюдать эти нормы. Во-вторых, постоянная правка законов ограничивает возможности планирования для бизнес-структур. Наибольшие трудности возникают, когда новые правила принимают под «занавес» календарного года – это требует оперативного пересмотра уже утвержденных бизнес-планов и бюджетов на грядущий год. Аналогичные проблемы наблюдаются, когда новые требования к отчетности устанавливают в преддверии сдачи отчетов: госорганам требуется время на разработку новых форм отчетности, из-за этого они иногда поступают к бизнесменам всего за пару недель до того, как их уже нужно сдавать.
Эксперты также связали нестабильность правового регулирования с качеством законопроектов и скоростью их принятия. Сейчас качество утверждаемых в России законов оставляет желать лучшего, отмечают специалисты. Их сложно адекватно применять и выполнять, что провоцирует все новые правки. Ведомства штампуют законопроекты, стремясь как можно оперативнее выполнить президентские поручения, а экспертам отводят мизерный срок для оценки законодательных инициатив (иногда заключение нужно подготовить фактически за день). В итоге в Думу попадают «сырые» законопроекты, которые стремительно проходят через конвейер трех парламентских чтений: нередко они принимаются в первом чтении за один день, а на внесение поправок отводится максимум неделя. По сути стадия обсуждения, в рамках которой можно было бы обнаружить и ликвидировать недочеты, пропускается.
От парламентской дискуссии до моратория на правку законов
Уйти от нестабильности регулирования, по мнению экспертов, можно за счет введения моратория или частичного ограничения на правку законов. Однако у такой меры есть свои риски, а именно сохранение некачественных или устаревших положений, которые лишь навредят бизнесу и гражданам. Другая группа специалистов предложила исправлять дефекты уже принятых норм с помощью судебной практики, тогда не потребуется внесения новых правок. При этом, подчеркивают эксперты, нужно развивать механизмы, которые могли бы отсеивать некачественные инициативы. Наглядным примером этого является процедура корректировки Гражданского кодекса, которая предусматривает обязательный этап оценки поправок президентским Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. А изменения в Уголовный кодекс можно вносить, только заручившись одобрением Верховного суда. Такие «экспертные фильтры» были бы не лишним установить для поправок в каждый базовый кодекс, считают эксперты.
При этом многие из участников дискуссии сошлись во мнении, что эффективным способом повысить качество принимаемых законов станет развитие парламентской дискуссии. Для этого в Госдуме должна быть партийная и фракционная конкуренция, в противном случае стимулов к тщательному обсуждению инициатив так и не появится, считают специалисты. Если же развитие конкуренции между фракциями окажется невыполнимой миссией, можно установить запрет на ускоренное рассмотрение проектов вне регламента, а также усилить «вес» заключений правового управления Госдумы, который состоит из «грамотных специалистов», отметили участники собрания ЦСР. Кроме того, отдельные эксперты высказались за запрет на принятие законов «о внесении изменений в законы о внесении изменений», так как подобная форма законотворчества не дает в полной мере оценить содержание поправок.
Новый созыв Госдумы также осознает, в чем проблемы качества законотворчества и работает над их решением, передают «Ведомости» точку зрения Александра Пожалова из Института социально- экономических и политических исследований (ИСЭПИ). Так, например, претерпел изменения регламент работы Госдумы: теперь законопроекты невозможно рассматривать в ускоренном режиме. Пока что действует неформальный запрет на внесение в кодексы несогласованных поправок под видом депутатских, но вскоре он приобретет законодательную силу.
Политолог Екатерина Шульман выступает за парламентскую конкуренцию для повышения качества законов. Она считает, что если по спорному закрнопроекту нет единого мнения, возникает необходимость дискутировать, привлекать экспертов, выносить его на общественное обсуждение. В итоге закон рассматривает медленнее, но получается более осмысленным и продуманным. Кроме того, еще одним действенным методом может стать не жесткий мораторий на ограничение права законодательной инициативы, а «мягкий» – запрет на ускоренное рассмотрение проектов, ограничение их «срока годности» (о чем также уже говорят и сами депутаты), проведение парламентских слушаний по наиболее важным из них.
Гражданский и арбитражный процесс, исполнительное производство
В основном принятие законов в этой отрасли с 1994 по 2016 годы подчинялось тем же правилам, которые характерны для утверждения федеральных законов в целом. То есть отмечается ежегодная тенденция к нарастанию числа принятых инициатив. Однако имеются некоторые отличия: так, локальные максимумы законодательной активности пришлись на 2011 и 2015 год (в обшей статистике это 2010 и 2014 годы), локальный минимум – на 2014 год (в то время как в стране, наоборот, был пик активности законодателей). Скачок 2015 года мог быть следствием упразднения в августе 2014 года Высшего арбитражного суда, что потребовало внесения правок в нормы других законов, относящихся к этой отрасли. При этом прослеживается еще одна закономерность: на отрезке 1994–2003 годов в основном принимались новые акты, а с 2004 года до середины прошлого года (конец отчетного периода) вносились правки в уже существующие.
«Эволюция российского гражданского и арбитражного процесса во втором десятилетии 2000-х характеризуется существенным всплеском активности законодателей, значительно изменяющей процессуальные институты, заложенные в начале тысячелетия в связи с принятием Гражданского процессуального и Арбитражного процессуального кодексов новой России», – отмечает Олег Харитонов, старший юрист Арбитражной практики юрфирмы VEGAS LEX. 2010–2012 годы стали периодом изменения гражданского процессуального законодательства, направленного на некоторую унификацию подходов судебной системы при рассмотрении дел в вышестоящих инстанциях по модели, заложенной ранее в арбитражном процессе, говорит эксперт. А с 2014 года можно проследить обратную тенденцию, когда арбитражный процесс частично изменялся для адаптации подходов, в частности, к обжалованию судебных актов по образцу, существующему в гражданском процессе, причиной чему, безусловно, стало упразднение Высшего арбитражного суда и переход его функций к Верховному суду, подчеркивает юрист.
По мнению Харитонова, 2015–2016 годы могут похвастаться, во-первых, полноценной реформой в сфере гражданского процесса и иного связанного законодательства в связи с принятием нового кодифицированного акта, Кодекса административного судопроизводства, направленного на урегулирование вопросов рассмотрения судами общей юрисдикции административных дел из публичных правоотношений и дел об оспаривании нормативных правовых актов и актов, обладающих нормативными свойствами. «Это, в первую очередь, повлекло изъятие соответствующих институтов из ГПК, – отмечает юрист. – Во-вторых, в связи с реформированием системы рассмотрения споров третейскими судами в указанный период были существенно изменены гражданский процессуальный и арбитражный процессуальный кодексы, а также законодательство о третейских судах и международном коммерческом арбитраже».
Тенденция развития этих отраслей заключается в постепенном создании единого процесса, говорит юрист «Хренов и партнеры» Софья Карпенкова. «Возможно, это связано с упразднением ВАС и, вероятно, является достаточно предсказуемым, поскольку концепция единого процессуального кодекса была предложена уже довольно давно, – продолжает она. – Кроме того, все больше споров возможно передать на рассмотрение третейских судов, например, законодатель допустил передачу на их рассмотрение некоторых категорий корпоративных споров. Если специфика дела позволяет рассматривать его третейским судом, то, действительно, возможность передачи позволит существенно разгрузить суды». Карпенкова также напомнила о недавнем принятии КАС, который включил в себя положения, ранее регулируемые АПК. «Ввиду того, что КАС был принят относительно недавно, практика, равно как и процесс, еще формируются. И как раз на примере КАС можно проследить тенденцию сближения процессов, о которой говорилось выше, поскольку КАС сочетает в себе элементы обоих процессов», – резюмирует юрист.
Банкротство
Юрист «Хренов и партнеры» Сергей Морозов отмечает общую тенденцию к кодификации норм, регулирующих банкротство: в действующий закон о банкротстве были инкорпорированы нормы о несостоятельности кредитных организаций (ранее этот вопрос регулировался отдельным законом) и о банкротстве граждан, в отношении которых также выдвигались предложения о необходимости урегулирования данного института специальным законом. При этом законодатель продолжает развивать институты банкротного права путем внесения в закон многочисленных поправок, говорит Морозов. В частности, наибольшая активность проявляется по следующим вопросам: 1. регулирование деятельности арбитражных управляющих (это проявляется как в уточнении требований к ним, так и в ужесточении ответственности за ненадлежащее исполнение обязанностей, возложенных на управляющего законом); 2. закрепление в законе новых гарантий прав дольщиков при банкротстве застройщика; 3. привлечение контролирующих лиц к субсидиарной ответственности: в частности, законодатель несколько расширил понятие контролирующего лица, а также подтвердил обоснованность судебной практики, которая допускала привлечение контролирующих лиц к ответственности даже после прекращения дела о банкротстве.
«Тенденция к развитию банкротного законодательства путем внесения в него поправок, очевидно, продолжится, – полагает Морозов. – Сейчас на рассмотрении в Госдуме находится еще ряд проектов, предлагающих внесение значительных изменений в данный закон. В частности, всерьез обсуждаются вопросы о замене очередей кредиторов на более дифференцированные классы (по аналогии с США), ограничении участия в деле о банкротстве кредиторов, аффилированных с должником, и применении в деле о банкротстве так называемого «арестового» залога».
Налоги и сборы
Динамика законотворчества в этой сфере повторяет общую активность принятия федеральных законов (отклонения отмечаются только в 2002, 2005 и 2007 годах). При этом в периде с 1994 по 2002 год нельзя говорить об устойчивой законодательной политике, подчеркивается в докладе. С 1999 года вступила в силу первая часть Налогового кодекса, с 2001 года – вторая. С 2003 года законодатели в основном вносят правки в уже действующие акты, регулирующие эту отрасль.
Предпринимательская деятельность
Число новых законов, регулирующих бизнес-сферу, на протяжении отчетного периода менялось иначе, чем изменялось общее количество принимаемых федеральных инициатив. Локальный минимум в этой отрасли не совпал с общим в 2003 году, а локальные максимумы были одинаковыми только в 1999 и 2007 годах. Увеличение в 1995–1996 годах количества законов, затрагивающих интересы предпринимателей, в докладе связывают с принятием первой и второй частей ГК, что потребовало принятия предусмотренных этим кодексом федеральных законов и приведения их в соответствие с уже действующими. Причем правка начала преобладать над принятием новых законов с 2003 года.
Судоустройство, адвокатура, нотариат, органы юстиции
Пик законотворческой активности в этой сфере, который пришелся на 2007 год, авторы исследования связывают с принятием поправок в первую статью закона «Об общем числе мировых судей и количестве судебных участков в субъектах РФ». Такое число изменений, принятых отдельными законами в течение года, является исключительным. Закон приняли в 1999 году, в 1999–2006 годах он менялся 10 раз, а в период с 2008 по 2016 год претерпел 42 поправки. Это объясняется тем, что с 2007 года вступила в силу новая редакция п. 4 ст. 4 закона о мировых судьях, согласно которой верхнюю границу численности населения на один судебный участок сократили с 30 000 до 23 000 человек, что повлекло изменение числа судебных участков во многих субъектах страны. Другие правки в этот закон вносились для того, чтобы адаптировать размещение мировых судов к неравномерности распределения населения по территориям субъектов. Впервые число законов об изменениях превысило количество новых законов в этой отрасли в 2003 году, однако устойчивый характер такая политика приняла в 2006 году.
Гражданское законодательство
Локальные максимумы принятия законов в этой отрасли совпали с общероссийскими в 1995, 2004, 2007 и 2014 годах, локальные минимумы были другими лишь в 2003 и 2008 годах. Динамика принятия новых актов в сфере гражданского законодательства в целом демонстрирует зависимость от двух основных факторов: общей активности принятия новых законов и политики развития отрасли.
Уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное законодательство
Развитие законотворчества в этой сфере в целом повторяет общие тенденции принятия законов. При этом с 1994 по 2002 год нельзя говорить о преобладании какой-то законодательной политики в сфере уголовного правосудия, поскольку отсутствуют продолжительные периоды с преобладанием новых законов либо законов о внесении поправок (см. диаграмму). Но с 2003 года однозначно стала преобладать политика поправок. В исследовании это связано с тем, что с июля 2002 года вступил в силу в существенной части УПК (последний из трех кодексов, регулирующих данную сферу).
«К сожалению, сложно дать глубокий анализ законодательства по сухим цифрам статистики, – говорит партнер коллегии адвокатов «Делькредере» Максим Степанчук. – Мы видим, что количество законов неуклонно растет. Я думаю, это связано с тем, что общественные отношения развиваются и требуют все более детального и комплексного регулирования. При этом, конечно, хотелось бы, чтобы изменения вносились не точечно, а с учетом общей концепции развития той или иной отрасли права».