Батюшки святы что значит
«Батюшки светы». Что это за выражение. Какой смысл, когда употребляется?
В моей жизни я встречал это выражение несколько или несколько десятков раз, больше в детстве от людей весьма не молодых. Означает крайнее удивление, человек его говорящий сильно удивляется, дивится тому видит. Тому явлению или тому что произошло. Другими простыми словами можно его перевести как: Ну надо же! И дальше может быть уже какой то комментарий от говорящего это выражения крайнего удивления.
Это выражение обозначает удивление в высокой степени, высочайшее изумление, недоумение или испуг. Подбирая в языке что-то синонимичное, можно остановиться на «Мамочки родные!», «Люди добрые!», «Мать честная!», «Матерь Божья!», «Вот тебе и раз!» и других.
Найдя такие параллели, становится ясно, откуда взялся компонент «батюшки». Но пока не совсем понятно, откуда «светы».
Примеры использования:
Это выражение восходит к дохристианской традиции скоморохов. Оно уже и тогда считалось междометием. Но количество богов, дававших свет у скоморохов было больше одного. И называли их отцами.С чем РПЦ нещадно боролась.
Выражение «Батюшки-светы», «Батюшки-мои» и тому подобные фразы означают удивление, радость или же испуг, то-есть достаточно выраженную эмоцию. Происхождение идет от наших предков, славян, которые употребляли изначально эту фразу как призыв к своих предкам, духам как к помощникам или свидетелям.
Православная Жизнь
Отвечает протоиерей Владимир Пучков.
Обращение к священнику словом «отец» является для церковной среды само собой разумеющимся. Для людей же нецерковных оно нередко становится камнем преткновения. Лично мне вопрос, почему священников называют отцами, приходилось слышать не один десяток раз. Смущают вопрошающих, как правило, несколько моментов:
Во-первых, отец – это всегда тот, кто выше. Как можно признавать чьё-то главенство над собой, когда все люди равны?
Во-вторых, как можно назвать отцом чужого человека? Отец – понятие не отвлечённое, это некто родной, близкий. Если я вижу священника первый раз в жизни, то какой же он мне отец?
В-третьих, как быть с тем, что среди священников немало людей молодых, а лично мне сорок, пятьдесят, шестьдесят? Как человек, который моложе меня может называться мне отцом?
Ну и наконец, как можно называть духовных лиц отцами, если Христос сказал «и отцом себе не называйте никого на земле» (Мф. 23:9)?
Однако обо всём по порядку.
Убеждение в равенстве всех людей – одно из нелепейших заблуждений нашего времени. В самом деле, где и когда можно было видеть равенство? Какой должна быть среда, где все люди были бы равны? Тот факт, что равенство невозможно как таковое – очевиден и естественен. Люди рождаются неравными: у всех нас разные таланты, возможности и потенциал. Разное здоровье и склонности. Разная социальная среда, материальный уровень и условия жизни. И если вы думаете, что хоть перед Богом все равны, то и тут вас ждёт разочарование: вспомните евангельское «кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк. 12:48) и вы поймёте, что ни один и тот же грех, ни одна и та же добродетель разных людей не оцениваются Богом одинаково. Можно, конечно, говорить о равенстве всех перед законом и о равенстве прав, но и это равенство – весьма относительное. Равные права данные разным людям вовсе не гарантируют равенство возможностей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Церковь, принимая неравенство людей как данность, не только не стремится реализовывать в себе спорные идеалы, но, напротив, дорожит собственной иерархичностью и видит в ней одну из собственных основ. Иерархически священник выше мирянина, однако эта высота – высота не власти, а ответственности. Священник ответственен за пасомых, его главенство в заботе и любви. Так же, как у отца в семье. Собственно, для своей паствы священник и является отцом – главой церковной общины, своего рода, духовной семьи. Так что, когда прихожане называют священников батюшками, – это самая что ни на есть норма, и ничего противоестественного в ней нет.
Однако для людей, к Церкви не принадлежащих, священник – чужой человек. С чего бы им называть священников отцами? Отвечу вопросом на вопрос: вы когда-нибудь задумывались, откуда взялась традиция обращаться к человеку на «вы»? Всё очень просто: есть ряд людей, которые ответственны за других – правители, священники, руководители, отцы семейств. Когда элементарная культура общения требует проявить к кому-либо подчёркнутое уважение, к нему обращаются не только как к человеку, но как тому, кто представляет всех, за кого несёт ответственность: народ, паству, коллектив, семью. Так же и со священством: ни для кого не секрет, что священство – не работа, а образ жизни. Стало быть, и пастырская ответственность неотделима от личности пастыря. А значит статус отца принадлежит священнику в силу образа жизни, независимо от окружающей обстановки. Следовательно, священник – отец всегда: для паствы, как глава духовной семьи, для все остальных – как тот, кто с этой семьёй связан неразрывными узами ответственности.
При всём этом не стоит забывать, что дар священства самому священнику не принадлежит. Он дан Богом Церкви, и Церковь делегирует его конкретному лицу. Христовой Церкви, как известно, более двух тысяч лет. Поэтому когда священников называют отцами люди, превосходящие их возрастом, то последним стоит помнить, что сан, которым облечён, возможно, совсем юный батюшка, старше кого бы то ни было, живущего на земле. Кстати сказать, в этой связи глупо сердиться, когда священников называют попами. Ведь «поп» – весьма архаичный вариант слова «папа», то бишь отец. Кстати, на протяжении веков на Руси вполне официально священников называли не иначе как попами. Одиозный протопоп Аввакум, напомню, жил в XVII веке и никого тогда не смущало, что называли его никак не протоиереем.
И, наконец, да, если Христос сказал никого не называть отцом, это вовсе не значит, что у сказанного есть исключительно буквальный смысл. В данном случае Спаситель обличает фарисейскую спесь. Ещё бы: фарисеи и учителя, и наставники, и отцы… И в словах Господа слышится явное: не берите с них пример и не подыгрывайте им. В собственном смысле Отец у нас один – Бог, недаром ведь Евангелие рисует перед нами Царство Божие как семью с Отцом-Богом во главе. Но ведь у этой совершенной семьи есть проекции в мире: наши обычные семьи и семьи духовные, то есть христианские общины. И глав этих семей называют отцами как раз в силу того, что Отец всех отцов – Бог.
Итак, священников называют отцами в силу их служения и образа жизни, в силу уважения и традиции, в силу древности такого установления, как священство, и естественного положения вещей. И ничего противоречащего Евангелию, правилам элементарного приличия и здравому смыслу в этом нет и быть не может.
Рождественский пост — отодвинуть грехи и просьбы. Архимандрит Савва (Мажуко)
В нашей жизни, даже церковной, много пестрого, яркого, и как-то начинаешь постепенно забывать, что в центре всего — Христос. Как в финале романа «Властелин колец» в течение небольшого времени все начали забывать главного хранителя кольца Фродо Бэггинса. Толкин это так лирично описывает, с такой благородной грустью: в годовщину битв на горе герой каждый год испытывает приступы жуткой тоски, а никого рядом нет.
Некоторые христианские читатели Толкина говорят о том, что наверняка это Евангельский образ страстей, которые каждый год повторяются. Рядом с Фродо никого нет, Пиппин и Мерри празднуют — они очень популярны… У нас в Церкви тоже есть такая история, мы больше говорим о святых, о духовно-нравственных устоях, о патриотизме, о праздниках, о длинной истории нашей Церкви.
Это очень важно, но имеет смысл, только когда просматривается и созерцается в свете Христа.
Сам период Рождественского поста очень хорош, чтобы расчистить место для Господа, которого мы любим, отодвинуть в сторону даже самые существенные моменты — почитания святых, наши просьбы, наши грехи даже.
Мы перестаем просить Господа, чтобы он нам что-то подал, устроил. В некоторых храмах отменяется молебен. Мы перестаем каяться даже в грехах, потому что это положено делать в первые дни постов. Только Христос, и больше ничего. Поэтому я очень люблю эти прекрасные службы, когда сплошное ликование и удивление.
Эти две важнейшие эмоции очень глубоки. Это не сентиментальная взволнованность от рождественской елочки, а удивительное, если хотите, метафизическое изумление и ликование при созерцании Автора этого мира, воплотившегося в самой песне, которую Он написал, в самой мелодии. Это удивительное прикосновение нетварного мира. Прикосновение не вообще к миру, не вообще к тому месту, где Христос когда-то родился, а лично ко мне, к моей семейной истории. Вот что такое Христос, что такое Рождество и христианство.
Пост — это не еда, конечно. Пост — это время позитивного содержания, которое представляет собой созерцание Господа нашего через чтение Писания, через молчание, через песнопения, которые верным образом настраивают твое внутреннее созерцание.
Это не просто красивые тексты, а камертон, который ведет тебя в нужном русле.
Когда был молодым регентом, я постоянно пользовался камертоном. Потом я стал матерым регентом — и от него отказался. Сейчас я могу даже без него задавать тональность. В духовной жизни что-то подобное происходит. Мы каждый раз возвращаемся в это время, сверяем свою жизнь с источником звука, который льется из текстов святых отцов и прежде всего из Евангелия.
Потом, я думаю, необходимость даже в этом особом времени исчезает. Ты постоянно находишься в состоянии изумленного ликующего созерцания. По крайней мере, чтение биографий святых приводит меня к такому выводу: эти люди жили в ликующем, изумленном созерцании Господа нашего и поэтому так легко заражали им тех, кто рядом.
Вы помните, что Серафим Саровский все время в Пасхе находился? Как ни придешь — у него Пасха: «Радость моя, Христос воскресе!» И нам постепенно нужно будет из года в год, находя свою меру поста, понимая ритм и мелодию этих духовных упражнений, даже отказаться от каких-то вещей, которые оставим только начинающим детям и младенцам, которые питаются, как апостол Павел говорил, молочной пищей. Но мы все еще новоначальные.
Видео: Сергей Щедрин
Фото: Ефим Эрихман
Православная Жизнь
Объясняет Сергей Фудель, православный богослов, философ.
«Святая – святым», – возглашает священник. И народ отвечает: «Един свят, един Господь Иисус Христос». Святой Кирилл Иерусалимский так пишет об этом месте литургии: «Святая – это предлежащие Дары, принявшие наитие Святого Духа. Святы и вы, сподобившиеся Духа Святого. Итак, «Святая – святым» приличествует. На сие вы говорите: «Един свят, един Господь Иисус Христос». Ибо поистине свят един, Кто по естеству свят. И мы святы, но не по естеству, а по причастию, подвигу и молитве». В подвиге жизни и молитвы мы устремляемся к Господу, к причастию Его благодати, к общению с Ним в Его Святости. Ну, а если мы все же никак не принимаем идеи святости или по невежеству, или по несмирению?
«Святая, – пишет преп. Симеон Новый Богослов, – преподаются святым, как говорят и проповедуют это каждодневно всем иереи, взывая велиим гласом (о, когда бы они говорили это и себе самим!). Итак, что же? Кто не свят, то уже и недостоин? Нет, не так. Но кто не исповедует сокровенностей своего сердца, кто не показывает достойного покаяния в этом и в том, в чем согрешал в неведении, кто не бывает всегда в слезах и печали и не подъемлет. подвигов. вот кто недостоин».
Недостоин причастия только тот, кто не хочет идти за Христом узким путем покаяния и любви. Только в покаянии и любви можно во внезапной тишине сердца шептать за священником, вынесшим Чашу, эти слова: «Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими. Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».
«Записки о Литургии и Церкви»
Что значит «аллилуйя» и «свят, свят, свят Господ Сафаоф»?
Приблизительное время чтения: 1 мин.
Вопрос читателя:
Здравствуйте! Подскажите, почему в тексте Божественной Литургии есть такие слова, как «аллилуйя», что означает, если я не ошибаюсь «слава Яхве», и «свят, свят, свят Господь Саваоф»? Большое спасибо.
Отвечает иерей Роман Посыпкин:
Древнееврейское слово «Аллилуйя» в переводе, действительно, означает «хвалите Яхве», то есть, «хвалите Бога». Это слово встречается и в Ветхозаветных Псалмах, и в Новозаветном Откровении Иоанна Богослова. Этого слова не дерзнуло коснуться перо переводчика Священного Писания. Поэтому христиане, чтобы подчеркнуть Троичность Лиц Господа, слово «аллилуйя» повторяют при молитвословиях трижды. В нем нет ничего страшного. Немного об этом есть в материале Аминь — это не конец.
«Господь Саваоф» — это одно из принятых в традиции наименований Бога, взято оно тоже из древнееврейского языка.
О том, как и почему это звучит на Божественной литургии, предлагаю Вам, чтобы не повторяться, прочитать уже готовый материал про Херувимскую песнь.
В частности, в нем дам перевод слов песни на русский язык и небольшое пояснение к нему:
«Херувимская песнь на русском
[Мы,] таинственно изображающие Херувимов и воспевающие Животворящей Троице Трисвятую песнь, да оставим ныне всякую житейскую заботу, чтобы нам принять Царя всех [разумных существ], невидимо сопровождаемого, словно телохранителями, воинствами Ангелов. Славьте Бога, хвалите Бога, восхваляйте Господа.
Толкования херувимской песни
Текст Херувимской песни призывает нас уподобиться херувимам, которые непрестанно славят Бога, воспевая: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф». В песни так же говорится о том, что следует оставить все мысли о повседневных проблемах («всякое житейское отложим попечение), ведь близится кульминация службы — Евхаристия».