Барклай де толли что сделал
Барклай-де-Толли: полководец, о котором не стоит забывать
26 мая 1818 года, ровно 200 лет назад, скончался генерал-фельдмаршал князь Михаил Богданович Барклай-де-Толли – один из самых известных и выдающихся русских военачальников того времени. Некоторые современники давали ему неоднозначные оценки, что было связано с отступлением русских войск во время нашествия Наполеона, однако затем вклад Барклая-де-Толли и в победы русской армии, и в ее укрепление в бытность Барклая-де-Толли военным министром Российской империи, был оценен по заслугам. Даже Александр Сергеевич Пушкин удостоил Барклая-де-Толли стихотворением «Полководец». Кем был этот человек, без которого, как сегодня считают многие историки, могло и не быть знаменитой победы Михаила Илларионовича Кутузова под Москвой?
Интересно, что точная дата рождения Михаила Барклая-де-Толли неизвестна до сих пор. По одной версии он родился в 1755 году, по другой – в 1761 году, по третьей – в 1757 году. Сам Барклай-де-Толли вспоминал, что родился он в Риге, а в одном из биографических изданий сообщалось, что будущий полководец появился на свет в имении Луде Гросхоф в окрестностях Валки, на границе Латвии и Эстонии. Официально местом рождения Барклая-де-Толли указывается имение Памушис, куда семья его родителей перебралась в 1760 году. Не менее запутанным и интересным является и этническое происхождение военачальника. Предки Михаила Богдановича происходили из немецкой бюргерской семьи де Толли – бокового ответвления старинного шотландского дворянского рода Баркли, имевшего норманнские корни. В середине XVII века Питер Баркли переселился в Ригу. Дед Михаила Барклая-де-Толли Вильгельм занимал пост бургомистра Риги, а отец – Вейнгольд Готтард Барклай де Толли служил в российской армии, вышел в отставку в звании поручика. Мать Михаила Барклая-де-Толли Маргарита Елизавета фон Смиттен была родом из семьи местного священника немецкого происхождения. Будущего полководца в семье называли Михаэль-Андреас.
Будучи по происхождению человеком незнатного рода, Барклай-де-Толли все же поступил на военную службу, где в то время продвинуться не аристократу было очень и очень сложно. Военную службу Барклай-де-Толли начал в 1776 году в Псковском карабинерном полку, а 28 апреля (9 мая) 1778 года получил звание корнета. Следующий офицерский чин – подпоручика – Барклай-де-Толи получил только через пять лет, в 1783 году. Столь медленное продвижение по службе и было прямым следствием незнатного происхождения офицера. В 1786 году Барклай-де-Толли получил звание поручика Финляндского егерского корпуса, а в январе 1788 года был назначен адъютантом к генерал-поручику принцу Ангальт-Бернбургскому и получил капитанское звание. Было ему в то время уже около тридцати лет, а многие аристократы в таком возрасте носили как минимум звания полковников.
Капитан Барклай-де-Толли принимал участие в Русско-турецкой войне 1787-1791 гг., штурмовал Очаков, за что получил золотой Очаковский крест на Георгиевской ленте. Доблестная служба и храбрость позволили ему получить звание секунд-майора в Изюмском легкоконном полк. Затем Барклая-де-Толли перевели в Финляндскую армию, в составе которой он участвовал в Русско-шведской войне 1788-1790 годов. 1 (12) мая 1790 года Барклай-де-Толли получил звание премьер-майора Тобольского пехотного полка, а в конце 1791 года был переведен командиром батальона в Санкт-Петербургский гренадерский полк.
Таким образом, карьера офицера была достаточно медленной, пока многие ровесники Барклая-де-Толли из аристократических семей примеряли генеральские мундиры, он оставался простым майором – командиром батальона в гренадерском полку. На этом этапе его жизни ничто не предсказывало быстрой и головокружительной карьеры и вхождения в состав военно-политической элиты Российской империи. Барклай-де-Толли имел все шансы выйти в отставку подполковником, так и не дослужившись до реально высоких званий. Кстати, звание подполковника и перевод в Эстляндский егерский корпус командиром батальона Барклай-де-Толли получил в 1794 году, спустя три года майорской службы. В марте 1798 года Барклай-де-Толли получил звание полковника и был назначен командиром 4-го егерского полка. К этому времени ему было уже около сорока лет. Поскольку полковнику Барклаю-де-Толли удалось поддерживать в егерском полку образцовый порядок, часть демонстрировала большие успехи в службе, в марте 1799 года он был произведен в генерал-майоры. Это был колоссальный успех – ведь путь от полковника до генерал-майора занял у Барклая-де-Толли всего один год, а полковничье звание ему пришлось выслуживать более двадцати лет. В 1805 году, когда началась война с Францией, генерал-майор Барклай-де-Толли командовал бригадой в составе армии генерала Беннигсена, затем авангардом и арьергардом в этой же армии, был тяжело ранен в битве при Прейсиш-Эйлау.
Именно война с Наполеоном 1806-1807 гг. стала поворотным этапом в карьере генерала. В апреле 1807 года Барклай-де-Толли два раза встретился с императором Александром I, которому представил свою позицию по вопросу о дальнейшей войне с Наполеоном Бонапартом и выступил за использование тактики «выжженной земли». В это же время Барклай-де-Толли, спустя девять лет службы генерал-майором, получил звание генерал-лейтенанта и был назначен командиром 6-й пехотной дивизии. Таким образом, путь до командира дивизии занял у Барклая-де-Толли тридцать один год и был очень сложным, наполненным участием в целом ряде войн и медленным продвижением по службе. Даже по современным меркам путь в тридцать с лишним лет до командира дивизии сочли бы очень долгим, а в то время многие офицеры из знатных семей проходили его за считанные годы. Барклай-де-Толли был настоящим генералом, всю жизнь отдавшим армейской службе.
В мае 1808 года 6-я пехотная дивизия была преобразована в Отдельный экспедиционный корпус и переброшена в Финляндию – для участия в боевых действиях против шведских войск. Это обстоятельство также способствовало карьерному росту Барклая-де-Толли – он получил полномочия командира корпуса, действовал на территории Финляндии блестяще. 20 марта (1 апреля) 1809 года генерал-лейтенант Михаил Барклай-де-Толли получил звание генерала от инфантерии, а уже 29 марта (10 апреля) был назначен главнокомандующим Финляндской армии и генерал-губернатором Финляндии. Это означало вхождение генерала в состав высших военачальников Российской империи и обеспечивало его реальное влияние на российскую армию.
Карьерный взлет никому неизвестного и незнатного генерал-лейтенанта Барклая-де-Толли стал предметом обсуждения в аристократических кругах Российской империи. Ведь накануне производства Барклая-де-Толли в генералы от инфантерии, в России насчитывался 61 генерал-лейтенант. Среди них Барклай-де-Толли был 47-м по старшинству, поэтому после его назначения обойденными себя почувствовали 46 генерал-лейтенантов, которые могли бы претендовать на звание генерала от инфантерии. Но император, принимая решение о производстве Барклая-де-Толли в генералы от инфантерии и о назначении его генерал-губернатором Финляндии, действовал вполне осознанно.
Дело в том, что в отличие от большинства других генералов, Барклай-де-Толли действительно был не просто армейским командиром, а полководцем, способным и знающим армию, стремящимся привести ее к еще большим победам. К тому же, Барклай-де-Толли оказался и эффективным военным администратором на посту генерал-губернатора Финляндии, заслужив полное доверие императора. 20 января (1 февраля) 1810 года генерал от инфантерии Михаил Барклай-де-Толли был назначен военным министром Российской империи и был введен в состав Сената. Это была головокружительная карьера.
Сразу же после назначения на пост военного министра, Барклай-де-Толли приступил к укреплению российской армии и подготовке ее к неизбежному столкновению с наполеоновской Францией. Барклаем были разработаны два основных военных плана на случай вероятного нападения Франции на Российскую империю. Согласно первому плану, русская армия должна была перейти в наступление и окружить французские войска в Варшавском герцогстве и Пруссии, а затем предпринять наступление на Францию, проведя войска через Германию. Второй план предусматривал изматывание французских войск путем уклонения русской армии от крупных «лобовых» столкновений с наполеоновским войском и заманивания французов вглубь российской территории с одновременным использованием тактики «выжженной земли».
С началом войны с Наполеоном Барклай-де-Толли, первое время сохраняя за собой пост военного министра, одновременно возглавил Западную армию. Поскольку наполеоновские войска серьезно превосходили Западную армию по численности, Барклай-де-Толли был вынужден все дальше и дальше отступать в пределы Российской империи. У него возникли разногласия с другим полководцем – командующим 2-й Западной армией генералом от инфантерии Петром Ивановичем Багратионом, который настаивал на сражении с французскими войсками и обвинял Барклая-де-Толли в неспособности командовать вверенными ему войсками.
Поскольку формально военный министр Барклай-де-Толли не имел полномочий главнокомандующего армией, сложилась ситуация, когда два равных по званию генерала не желали подчиняться друг другу и не могли сработаться вместе. Стало нарастать и недовольство поместного дворянства действиями Барклая-де-Толли, использовавшего тактику «выжженной земли». За два дня до Бородинской битвы генерал Барклай-де-Толли был освобожден от обязанностей военного министра страны, оставшись командующим 1-й Западной армией. Он очень тяжело переживал то общественное осуждение, с которым столкнулся вследствие отступления вверенной ему армии вглубь России.
В ноябре 1812 года Барклай-де-Толли направил письмо императору Александру I, в котором объяснял необходимость отступления и излагал свое видение войны с Наполеоном. Александр I ответил Барклаю-де-Толли очень благосклонно, поскольку генерал всегда импонировал императору. Однако, на военную службу Барклай-де-Толли вернулся уже после Отечественной войны 1812 года, в 1813 году. Он был назначен командующим 3-й армией в Заграничном походе русской армии, а 17 (29) мая 1813 года принял командование объединённой русско-прусской армией. Под командованием Барклая-де-Толли русские войска успешно сражались под Торном, Кульмом, Лейпцигом, Парижем.
За успехи русских войск в Германии и Франции генерал от инфантерии Барклай-де-Толли 29 декабря 1813 (10 января 1814) был возведен в графское достоинство, а 18 (30) марта 1814 года произведен в генерал-фельдмаршалы. Победа над Наполеоном способствовала настоящему триумфу генерал-фельдмаршала Барклая-де-Толли. 30 августа (11 сентября) 1815 года он был возведен в княжеское достоинство. Император стал осыпать генерал-фельдмаршала почестями, оказывать ему всевозможные знаки внимания. Александр I лично пригласил Барклая-де-Толли в Санкт-Петербург, где военачальника встречал почетный караул.
Генерал-фельдмаршал Михаил Богданович Барклай-де-Толли
Знаменитый русский полководец являлся представителем древнего шотландского рода Беркли. В 1621 году двое братьев из рода Беркли-оф-Толли оставили свои родные земли и отправились странствовать по миру. Спустя годы их потомки обосновались в Риге. В сентябре 1721 г. полномочными представителями царя Петра I был заключен договор, положивший конец великой Северной войне. По его условиям помимо прочего Швеция уступала России Лифляндию вместе с Ригой. С новыми землями и городами под скипетр русского царя перешли тысячи новых подданных, среди которых были и представители рода Барклаев. Один из них Вейнгольд-Готард, родившийся в 1726 году, впоследствии служил в российской армии и вышел в звании поручика в отставку. Бедный офицер, не имевший ни крестьян, ни земли, поселился в литовском поселке Памушисе. Здесь в декабре 1761 г. (по другим сведениям, в 1757-м, в Риге) у него родился третий сын, который был наречен Михаилом. Поскольку второе имя его отца в переводе на русский обозначало «Богом данный», в дальнейшем Барклая-де-Толли величали Михаилом Богдановичем.
Когда ребенку исполнилось три, родители отвезли его в Санкт-Петербург. В Северной столице он жил в доме своего дяди по матери — бригадира русской армии фон Вермелена. Дядя не пожалел средств и нашел ему прекрасных учителей, да и сам проводил с племянником много времени, готовя его к службе. С ранних лет маленький Миша выделялся прекрасной памятью и усидчивостью, способностями к математике и истории. Кроме того на протяжении всей жизни Барклая отличали: прямота, честность, упорство и гордость. В шесть лет мальчик оказался записанным в Новотроицкий кирасирский полк, который возглавлял дядя. Служить же Барклай-де-Толли начал в четырнадцать в Псковском карабинерном. Подготовка его, к слову, была куда основательнее, чем у большинства офицеров. После двух лет безупречной службы и упорной учебы шестнадцатилетний Михаил получил офицерский чин, а спустя еще десять лет стал капитаном. В 1788 вместе со своим командиром, генерал поручиком принцем Ангальтом Барклай отправился на первый театр боевых действий — к Очакову.
Крепость была обложена армией Потемкина с июня 1788, а общий штурм начался в сильные морозы в декабре. Одну штурмовую колонну возглавлял принц Ангальт. Его бойцы выбили турок из вспомогательного полевого укрепления ретраншемента, а потом прижали к стенам. После яростного штыкового боя, в котором Михаил Богданович находился в первых рядах, солдаты ворвались в крепость. К слову, ров перед цитаделью в шесть метров глубиной был завален трупами — таким невероятно ожесточенным был накал этого сражения. За взятие Очакова молодой человек получил свою первую награду — орден Владимира четвертой степени, а также первый штаб-офицерский чин секунд-майора.
В июле 1789 Южная армия Потемкина медленно двинулась к турецкой крепости Бендеры. В середине сентября авангард армии, подойдя к местечку Каушаны, расположенному в 23 километрах от Бендер, атаковал укрепления противника. Отрядом, в котором был и юный секунд-майор Барклай, командовал знаменитый казак Матвей Платов. Его воины рассеяли турков, захватили их командира и заняли Каушаны. А спустя пару недель Платов, под командой которого продолжал служить Михаил Богданович, занял твердыню Аккерман. Эта победа была еще значительнее — 89 пушек и 32 знамени стали трофеями русских войск. А вскоре без боя были сданы Бендеры. Согласно традиции помочь Турции ринулась ее северная союзница Швеция. В связи с этим весной 1790 главнокомандующий граф Строганов поручил принцу Ангальту овладеть хорошо укрепленным селом Керникоски, расположенным к западу от Выборга. В том бою Барклай находился рядом с командиром. Во время атаки пушечное ядро оторвало принцу ногу. Умирая, он вручил свою шпагу Михаилу Богдановичу, который с тех пор с ней не расставался.
За отличие в битве у Керникоски Барклай стал премьер-майором и оказался в Санкт-Петербургском гренадерском полку. В 1794 он, командуя батальоном полка, отправился в Польшу, где отличился в ходе штурма Вильно. В сражениях против повстанцев Михаил Богданович заслужил орден Георгия четвертого класса и чин подполковника. Полковником же он стал спустя четыре года, получив под начало егерский полк. К тому времени сформировались профессиональные и нравственные принципы будущего полководца. Выходец из бедной семьи, не имевший ни доходных угодий, ни крепостных, живший на скромное жалованье Михаил Богданович сердечно относился к своим подчиненным. Свободное время он предпочитал отдавать не вину, картам и волокитству, а умной беседе, занятиям военной наукой и чтению. Ермолов оставил о нем такой отзыв: «До возвышения имел состояние крайне ограниченное, стеснял потребности, сдерживал желания. Употребил свободное время на полезные занятия и обогатился познаниями. Во всех отношениях воздержан, неприхотлив по состоянию, по привычке сносит недостатки без ропота. Превосходством дарований не принадлежа к числу необыкновенных людей, излишне скромно ценит свои хорошие способности и потому не имеет к себе доверия. ».
Не прошло и полгода, как Наполеон развязал с Пруссией новую войну. Россия также оказалась втянутой в конфликт. В середине ноября французы расколотили пруссаков под Ауэрштедтом и Иеной, и русские оказались с Наполеоном один на один. Одним из авангардов, выдвинутых на берега Вислы, командовал Барклай, и здесь он впервые схватился с наполеоновскими маршалами. Войска противника, заняв Варшаву и форсировав реку, попытались взять в кольцо сосредоточенные у Пултуска русские войска, однако их план был сорван Михаилом Богдановичем, который в сражении под Пултуском руководил оконечностью правого фланга армии Беннигсена. Под его началом впервые оказалось пять полков (Польский конный, Тенгинский мушкетерский и три егерских), которые дважды ходили в штыки, помешав одному из лучших французских полководцев Ланну разбить главные силы Беннигсена. За проявленную в бою храбрость Барклай был награжден Георгием третьего класса.
В январе 1807 русские из Польши двинулись в Восточную Пруссию. Под Янковом, Ландсбергом и Гофом Михаил Богданович в крайне упорных сражениях сдерживал атаки главных сил французов под руководством Наполеона, дав возможность остальной армии собраться у Прейсиш-Эйлау. Любопытно послание Михаила Богдановича главнокомандующему Беннигсену: «. При подобном неравенстве в силах я заранее бы ретировался, дабы не терять весь отряд без пользы. Однако через офицеров осведомился, что основная часть армии еще не собрана, находится в походе и никакой позиции не взяла. В рассуждение сего счел долгом пожертвовать собою. ». В этом был весь Барклай — с его готовностью к самопожертвованию, честностью и мужеством.
В конце января Михаил Богданович привел свои полки под Прейсиш-Эйлау, где и был атакован корпусом Сульта. Атаку он отбил, однако сам оказался тяжело ранен после взрыва. В бессознательном состоянии его вынесли из боя и отправили в Мемель для излечения. Рука Барклая была ужасно изуродована — одни хирурги настаивали на ампутации, другие предлагали провести сложную операцию. В то время пока Михаил Богданович находился под присмотром прибывшей к нему жены Елены Ивановны, в Мемель навестить находящегося здесь прусского короля Фридриха-Вильгельма III пожаловал сам Александр I. Узнав о критическом состоянии своего генерала, он отправил к нему личного лейб-медика Якова Виллие, который, сделав экстренную операцию, вынул из руки военного 32 осколка костей. Анестезии, к слову, в то время еще не было, и Михаилу Богдановичу пришлось мужественно перенести эту процедуру. Позднее император лично посетил генерала. Между ними состоялась беседа, в ходе которой Барклай высказал Александру ряд мыслей, очевидно показавшихся государю небезынтересными — после визита царя Михаил Богданович получил звание генерал-лейтенанта, а также Владимира второй степени.
Пока Барклай восстанавливал силы, в Тильзите подписали мир. Внешняя политика России сильно изменилась — началась война с Англией, с Австрией и со Швецией. Помимо этого не прекращались боевые действия с Персией и Турцией. Численность русской армии превышала 400 000 человек, однако каждый из них был на счету. В подобном положении генерал Барклай не мог оставаться не у дел — вылечившись, он выехал в Финляндию и возглавил шестую пехотную дивизию. В марте 1809 его дивизия осуществила переход через Ботнический залив. Михаил Богданович при этом проявил себя прекрасным организатором, сумевшим грамотно подготовить крайне рискованную операцию. Солдатам было выдано дополнительное обмундирование, питание также организовывалось с учетом того, что переход по льду будет проходить в условиях скрытности, без разведения костров. Всех лошадей подковали специальными шипованными подковами, на колеса зарядных ящиков и орудий нанесли насечки, дабы они не скользили. За двое суток дивизия Барклая прошла около ста километров, без боя взяв шведский городок Умео, что привело к капитуляции Швеции. В походе 1809 обнаружилась еще одна черта полководца — гуманное отношение к противнику, в особенности к мирным жителям. Когда солдаты Михаила Богдановича вступили на территорию Швеции, он выпустил военный приказ, который звучал так: «Не замарать приобретенной славы и в чужом крае оставить память, которую бы потомство чтило». За успехи в марте 1809 Барклаю присвоили звание генерала от инфантерии, назначив его одновременно главнокомандующим в Финляндии.
Надвигалась большая война, и проблемы обороны страны надлежало передать в руки знающего и умного профессионала. В начале 1810 Александр I снял с поста военного министра педанта и жесткого администратора Аракчеева, назначив на его место Барклая. С первых дней своей деятельности Михаил Богданович начал подготовку к войне. Прежде всего, он модифицировал структуру армии, сведя всю ее в корпуса и дивизии, при этом каждый корпус включал войска трех родов — кавалерию, пехоту и артиллерию и, следовательно, мог решить любую тактическую задачу. Огромное внимание Барклай уделил резервам, организовав перед войной резерв из восемнадцати кавалерийских и пехотных дивизий и четырех артиллерийских бригад. Значительное внимание он отводил укреплению крепостей, однако большинство мероприятий на момент вторжения Наполеона оказались незавершенными. Несмотря на это, Бобруйской крепостью, оставшейся в тылу французской армии, неприятель так и не сумел овладеть. Кроме того в первой половине 1812 были реализованы важные внешнеполитические акции — в конце марта (благодаря победам Барклая) был утвержден союзный договор со шведами, а в середине мая (благодаря победам Кутузова) — мирный договор с турками. Эти договоры обеспечили нейтралитет двух государств, расположенных на южном и северном флангах России.
Много времени и сил Михаил Богданович посвятил работе над крупным военно-законодательным документом, содержащим новые методы управления войсками. Этот документ — «Учреждение для управления большой действующей армии» — подводил итог проделанной военным министерством деятельности. Также военный министр провел ряд мер по организации регулярной разведки, носящей системный характер. В начале 1812 была создана Особенная канцелярия, подчинявшаяся непосредственно военному министру, осуществляющая свою деятельность в строгой секретности и не фигурировавшая в ежегодных министерских отчетах. Работу Особенная канцелярия вела по трем направлениям — поиск и ликвидация наполеоновской агентуры, сбор сведений о вражеских войсках в сопредельных государствах и получение за рубежом стратегической информации. Незадолго до Отечественной войны наполеоновский генерал Жак Лористон дал Барклаю-де-Толли следующую характеристику: «Человек лет пятидесяти пяти, военный министр, великий труженик, немного изможденный, имеет великолепную репутацию».
Весной 1812 «великая армия» Наполеона стала медленно продвигаться к границе с Россией. В движение пришли грандиозные массы войск — вместе с союзниками в марше на восток участвовало более 600 тысяч человек. Общая численность русской армии перед началом войны также была велика — 590 тысяч человек. Но в отличие от сил Наполеона, русские войска, помимо западных рубежей с Австрией, Польшей и Пруссией, стояли на турецкой границе на Кавказе и в Молдавии, в Финляндии, в Крыму, на границах с Ираном и в несметных гарнизонах страны, рассеянных до Камчатки.
В марте 1812 Барклай выехал из Северной столицы в город Вильно, где вступил в права командующего первой армией, оставив за собою пост военного министра. В начале апреля он писал царю: «Необходимо начальникам корпусов и армий иметь начерченные планы операций, которых по сие время у них нет». Никаких «начерченных планов» государь в ответ так и не прислал, а война меж тем стояла на пороге. В середине апреля 1812 Александр прибыл в Вильно и начал долгие совещания в главной квартире. В центре обсуждений был план генерала Пфуля — находящегося на русской службе прусского военного теоретика. Барклай был против него, однако царь хранил молчание. Двусмысленность создавшегося положения отметил в записках госсекретарь Шишков, сообщавший: «Государь рассуждает о Барклае, как о главном распорядителе, а Барклай отвечает, что он лишь исполнитель распоряжений царя». Александра можно было понять — ему страшно хотелось возглавить всю армию и стяжать славу победителя Бонапарта, однако страх поражения останавливал императора от этого шага. Не отважившись стать главнокомандующим, Александр, что еще хуже, никого не назначил вместо себя.
Однако дело осложнялось тем, что в приказы полководца постоянно вмешивался император. Через голову Михаила Богдановича он отдавал множество распоряжений зачастую противоречивших указаниям Барклая. В частности Александр, не посвящая никого в свои планы, приказал ускорить продвижение к дрисскому лагерю. В конце июня Барклай писал ему: «Не понимаю, что будем делать мы там с нашей армией. Мы потеряли противника из виду, и, будучи заключены в лагере, будем заставлены ждать его со всех сторон». Царь на письмо не ответил, дав понять, что его приказы не обсуждаются. Вскоре первая армия подошла к Дриссе (ныне город Верхнедвинск), однако в связи с тем, что у Багратиона пробиться к лагерю не вышло, было решено уходить дальше. Тем не менее, кратковременное нахождение в Дриссе ознаменовалось двумя немаловажными событиями — в этом месте войска ожидало первое пополнение в виде девятнадцати батальонов пехоты и двадцати эскадронов кавалерии, а также при штабе начала свою работу походная типография. Ее организаторы — профессора Дерптского университета — по решению Барклая печатали приказы и обращения полководца к населению и войскам, информационные листовки и бюллетени, воззвания к бойцам противника. Впоследствии при походной типографии был образован кружок военных литераторов, ставших первыми историками той войны.
В начале июля армия вышла из лагеря и отправилась на восток. В это время Александр оставил войска и отправился в Москву. Прощаясь с Михаилом Богдановичем, он сказал: «Вверяю вам мою армию, не забывайте, что еще одной у меня нет, и мысль эта пусть никогда не покидает вас». Напутствие царя полководец всегда помнил. По сути, оно стало ядром его тактики — спасая армию, спасти Россию. Уезжая, царь не наделил Барклая полномочиями главнокомандующего с подчинением ему остальных армий. Неопределенность положения Михаила Богдановича усиливалась тем, что Александр попросил Аракчеева «вступить в управление делами военными». Это маловразумительная и нечеткая формулировка при действующем военном министре породила между Барклаем и не любившим его Аракчеевым многочисленные трения. Между тем объединение первой и второй армий становилось все сложнее — между ними вклинивались основные силы французов, и русским не оставалось ничего, кроме отступления.
Пока Наполеон находился в Витебске, Михаил Богданович сильно оторвался от него и вышел к Смоленску. У многих русских этот маневр вызвал сильное недовольство. Ходило мнение, что стоило дать врагу перед Витебском генеральное сражение. Особенно сердился Багратион — прямой и честный человек, воспитанный под суворовскими знаменами и с юных лет приверженный наступательной тактике, не мог мириться с постоянным отходом. Отступление первой армии от Витебска привело Багратиона в гнев. Он отправил Барклаю послание полное упреков, утверждая, что отход от Витебска открыл Наполеону дорогу на Москву. Впоследствии Ермолов — начальник штаба первой армии — писал о Михаиле Богдановиче: «Несчастлив он, ибо кампания по наружности не в пользу его, ибо беспрестанно отступает он. Защищаю его я не по пристрастию, но по истинной справедливости». К слову «истинная справедливость» была такова, что у Смоленска собралась половина «великой армии» — за сорок дней войны французы потеряли и оставили в тыловых гарнизонах более двухсот тысяч человек.
Вскоре после вступления первой армии в Смоленск туда пришел и Багратион. Радость встречи полководцев отодвинула все неурядицы и распри — встретив Петра Ивановича, Барклай дружески обнял его. Соединение армий почти всеми военными было воспринято не только как большой успех, но и как непременное условие для долгожданного генерального сражения. Вскоре обе армии двинулись навстречу противнику. После ряда маневров первая встала на Пореченском тракте, а вторая — южнее, на пути на Рудню. Три дня войска простояли в полном бездействии. Наконец, Барклай узнал, что главные силы французов собрались неподалеку от второй армии. В связи с этим военачальник счел необходимым перейти на Рудненскую дорогу, Петр Иванович же, не дождавшись, двинулся обратно к Смоленску. Обе армии подошли к городу 4 августа. Под Смоленском 120 тысяч русских противостояли 180 тысячам солдат Наполеона. После мучительных раздумий Михаил Богданович отверг идею генерального сражения. Приказав Багратиону оставить Смоленск, он остался прикрывать отход. Бой продолжался до самой ночи, и французы не сумели достичь даже малейшего успеха. Перед Барклаем снова возник вопрос о переходе в контрнаступление, однако, взвесив обстоятельства, полководец приказал оставить город.
Вскоре царь прислал Михаилу Богдановичу письмо, в котором упрекал его за действия возле Смоленска. Уход из города окончательно испортил отношения с Багратионом — в письмах к императору он требовал поставить другого военачальника. Авторитет Барклая в глазах большинства генералов, офицеров и солдат всех русских армий стремительно падал. Снова всплывший вопрос о главнокомандующем был на этот раз передан царем на рассмотрение специально созданному чрезвычайному комитету, в который вошло шесть близких к Александру людей. Они обсудили пять кандидатур, последним шел Кутузов, которого тотчас же признали единственно достойным. Спустя три дня Александр I поставил точку в этом вопросе. Тотчас же к Барклаю, Чичагову, Багратиону и Тормасову были отправлены рескрипты следующего содержания: «Различные важные неудобства. возлагают обязанность назначить над всеми четырьмя армиями одного главного начальника. Для сего я избрал князя Кутузова. ». Получив назначение, Михаил Илларионович от себя лично написал послание Барклаю. В нем он выражал надежды на успех их совместной работы. Барклай ответил ему: «В такой необыкновенной и жестокой войне все должно содействовать одной цели. Под руководством Вашей Светлости ныне мы будем стремиться к ее достижению, и да будет спасено Отечество!».
В середине августа в деревне Царево-Займище Барклай внешне спокойно сдал командование. Однако его самолюбие, разумеется, было уязвлено. Михаил Илларионович застал солдат готовящимися к сражению — полки занимали позиции, шло строительство укреплений, прибывали резервы. Встречаемый бурным ликованием главнокомандующий объехал войска и… приказал отступать.
23 августа основные силы русских вышли на огромное поле, расположенное между Новой и Старой Смоленской дорогами. Ночь перед Бородинским сражением Барклай и начальник артиллерии первой армии генерал Кутайсов провели в крестьянской избе. По воспоминаниям Михаил Богданович был невесел, всю ночь писал и забылся сном перед самым рассветом, спрятав написанное в кармане сюртука. Кутайсов же, наоборот, веселился и шутил. На следующий день он был убит, его завещанием остался приказ по артиллерии: «Артиллерия обязана собой жертвовать. Пускай вас возьмут с орудиями, но последний выстрел сделайте в упор. ».
После Бородино остатки армии Багратиона были объединены с армией Барклая, однако и его должность была условной — над ним стоял главнокомандующий. А вскоре пришло распоряжение об увольнении полководца с поста военного министра. В дополнение к этому Михаил Богданович слег с лихорадкой и в середине сентября отправил Кутузову рапорт об увольнении со службы. В день вступления на Тарутинскую позицию Михаил Илларионович удовлетворил его прошение. Прощаясь со своим адъютантами, Барклай-де-Толии произнес: «Великое дело сделано, остается лишь пожать жатву. Я передал фельдмаршалу сохраненную, недеморализованную, хорошо одетую и вооруженную армию. Это дает мне право на благодарность народа, который бросит в меня теперь камень, но после отдаст справедливость».
Находясь вне армии более четырех месяцев, Михаил Богданович занимался осмысливанием всего случившегося. Плодом этих раздумий стали составленные им «Записки». А в начале ноября полководец внезапно подал царю прошение о восстановлении на службе. Его назначили командующим третьей армии, которую до этого возглавлял адмирал Чичагов.
Вскоре боевые действия перекинулись в Европу. В начале апреля 1813 капитулировала Торунь, а французский губернатор сдал Барклаю-де-Толли ключи от крепости. Три недели спустя, уже после смерти Кутузова, солдаты Михаила Богдановича вошли во Франкфурт-на-Одере. В мае в продолжавшейся много часов битве под Кенигсвартом в Саксонии полководец во главе двадцатитрехтысячного отряда внезапно атаковал и разбил итальянскую дивизию Перри. Только пленными противник потерял командира дивизии, 3 бригадных генералов и около 2000 солдат. Этот бой явился прелюдией к сражению при Бауцене, которое было проиграно союзными войсками. К слову, под Бауценом Барклай единственный из союзных генералов обошелся без ошибок. Денис Давыдов писал, что среди солдат гуляла пословица: «Погляди на Барклая, и страх не берет». За победу под Кенигсвартом полководец был удостоен высшей награды Российской империи — ордена Андрея Первозванного. Кроме того Барклай заменил Витгенштейна, командовавшего после Кутузова объединенной русско-прусской армией. Смена на сей раз протекала иначе, чем девять месяцев назад — Витгенштейн сам рекомендовал Михаила Богдановича на свое место, сообщая императору, что «за удовольствие почтет находиться под его начальством». В это же время сформировалась новая антинаполеоновская коалиция, включавшая Россию, Пруссию, Австрию, Швецию и Англию. Главнокомандующим всеми союзными армиями был поставлен бывший союзник Бонапарта — австриец Шварценберг. Барклай же в новых условиях занял более скромный пост — начальника русско-прусского резерва в составе одной из армий.
В двухдневной битве под Дрезденом в середине августа 1813 союзники под командованием Шварценберга были разбиты и отброшены к Богемии. Желая отрезать отступающим войскам пути отхода, французы начали преследование, однако стремительным маневром войска Барклая преградили им дорогу, окружив и навязав битву на уничтожение. Этот бой, развернувшийся у деревни Кульм, остался в истории военного искусства как образец тактического мастерства. За разгром тридцатитысячного французского корпуса Барклай получил орден Георгия пятого класса, которым до него был награжден только Кутузов. Поражение под Кульмом вынудило французов отступить к Лейпцигу, где в октябре произошла «битва народов», перенесшая войну на территорию Франции.
В 1814 Михаил Богданович принял участие в битвах при Арсис-Сюр-Об, при Бриенне и у Фер-Шампенуаза. В середине марта его солдаты вступили на улицы Парижа. После победы Александр I, объезжавший войска вместе с Барклаем, внезапно взял военачальника за руку и поздравил со званием фельдмаршала. 18 мая 1814 новое правительство Франции подписало мирный договор, а спустя четыре дня русский император отправился в Лондон. Туда вместе с царем выехал и его новый фельдмаршал. Три последующие недели были заполнены приемами, празднествами и балами, что весьма тяготило привыкшего к походной жизни военного. В октябре 1814 он получил под начало первую армию со штабом в Варшаве. Своим назначением Михаил Богданович был доволен — вдали от Санкт-Петербурга ему предоставлялась практически полная самостоятельность. Самой заметной его работой тех лет стали «Инструкции», излагающие представления полководца о долге командиров по отношению к подчиненным. Наряду с требованием добросовестного отношения к службе и строгой дисциплины Барклай призывал бережно относиться к людям, не давать расцвести произволу, жестокости и насилию.
Весной 1815 после появления Наполеона в Европе Барклай двинулся в поход. Не дойдя до Рейна, он узнал о поражении «корсиканского чудовища» под Ватерлоо. Тем не менее, армия полководца продолжила поход и в июле вторично заняла Париж. Здесь из политических соображений Александр решил продемонстрировать союзникам силу и красоту своих войск. Грандиозный парад в Вертю продолжался несколько дней — 150-тысячной армией при 550 орудиях командовал Барклай. Все батальоны пехоты, эскадроны кавалерии и артиллерийские батареи показали безукоризненную выправку и выучку, слаженность маневров и отточенность движений. Ермолов писал брату: «Состояние наших войск поразительное. В этом месте войска всей Европы, но нет подобного Российскому солдату!». За отменное состояние вверенной армии Михаилу Богдановичу был пожалован титул князя.
Девизом на его гербе стали слова: «Верность и терпение».
Осенью 1815 основная часть русских войск возвратилась на родину. Штаб Барклая на этот раз разместился в Могилеве. Полководец по-прежнему возглавлял первую армию, включавшую после 1815 года чуть ли не 2/3 всех сухопутных сил. Весной 1818 Михаил Богданович отправился в Европу для лечения. Путь его проходил через Пруссию. Там пятидесятишестилетний Барклай слег с болезнью и 14 мая скончался. Его сердце было захоронено на возвышении у поместья Штилитцен (ныне поселок Нагорное Калининградской области), а прах полководца доставили в фамильное имение его жены в Лифляндии, расположенное неподалеку от нынешнего эстонского городка Йыгевесте. В 1823 вдова соорудила на могиле прекрасный мавзолей, сохранившийся до наших дней.
По материалам книг В. Левченко «Герои 1812 года» и В.Д. Мелентьева «Фельдмаршалы Победы».